Пепел
Шрифт:
– Разбужу, пан генерал.
– Подумайте. А то если заснете…
– Разбужу, пан генерал!
Сокольницкий бросился на постель. Рафал решил воспользоваться случаем и сделать карьеру.
– Пан генерал, – смело сказал он, – соблаговолите выслушать меня.
– Только покороче, покороче!
– Разрешите мне сопровождать вас в этом походе.
– В качестве?
– В качестве… в качестве…
– Короче!
– В качестве… простого подпоручика ^a la suite. [549]
549
Свиты (франц.).
– Я не имею права на это, да и не знаю такого чина. Я только бригадный
– Я уже здоров, но не знаю, где мой эскадрон. Кажется, за Равкой. Разрешите, пан генерал, находиться в этом сражении при вашей особе без всякого чина, пока я не найду свою часть.
– Ладно, разбудите меня, как только забрезжит свет. А теперь, будьте добры, помолчите и… ну вас к дьяволу!
550
В стране неверных (лат.) – выражение часто употребляемое, когда речь идет о человеке, который, обладая каким-либо званием, не имеет фактически никаких прав.
Через минуту генерал уже храпел.
Как только тьма настолько поредела, что из мрака выступили окна в большой комнате, Рафал перелез через спавшего мертвым сном генерала и кое-как надел поскорее свою форму. Из-за толстого слоя бинтов на боках он не смог застегнуть мундир. Рафал стал дергать генерала за плечо.
– Кто это? Чего тебе? – сердился генерал.
– Светает, пан генерал!
– Уходи, не то убью!
– Ни минуты не дам вам спать, пан генерал. Светает!
Видя, что слова не действуют, Рафал прибегнул к силе. Сокольницкий раскрыл, наконец, глаза и стал ругаться на чем свет стоит. Еще не совсем очнувшись от сна, он спросил:
– Что, атака?
– Атака! Атака!
Наконец генерал очнулся и сел на постели. Через минуту он встряхнулся и вскочил на ноги.
– Ну, слава богу, хоть немножко поспал! Черт! Я уже никогда в жизни не высплюсь как следует. Ну! Начинаем!
– Пан генерал, разрешите сопровождать вас…
– Ах да, вы ведь мне об этом что-то говорили. Что же мне с вами делать?
– В качестве обыкновенного зрителя…
– В сраженьях нет зрителей. Должен вам сказать, что мы не на bal par'e [551] идем на эту плотину. Где стоит ваш полк?
– Не знаю.
– Погодите. Вы говорите по-немецки?
– Говорю.
– В самом деле?
– В самом деле, пан генерал.
– Ну, ладно. Вы мне понадобитесь как переводчик… в случае, если мы захватим пленного. Чего же это вы ходите, как мамка, с расстегнутой грудью?
551
Бал-маскарад (франц.).
– Перевязка.
– Перевязка. Ну-ка покажите. Шестой полк. Первого набора. Под Тчевом были?
– Был.
– Под Гданьском?
– Был, пан генерал.
– В качестве «зрителя»?
– Собственно…
– Понятно! Только имейте в виду, что я вас лечить не буду. Можете оставаться при мне и делать что хотите. Ольбромский. Помню его! Хороший был офицер, хотя кисляй и мечтатель. Ну, в путь-дорогу!
Они вышли на воздух. Поля тонули еще во мраке. Бесконечной равниной простирались они на восток и на запад. В стороне Яворова на широко разлившейся реке, на озерах чуть заметно алела заря… Пронизывающим холодом тянуло с юга, от долины Равки.
Рафал сбегал во двор, быстро достучался к людям, и те моментально подвели ему оседланного Братца. Генерал велел запрячь себе лошадь в небольшую бричку. Вскоре он ехал в Рашин с грязным батраком на козлах. Ольбромский сопровождал его верхом…
Еще издали на дороге и около укреплений, перед Рашинским костелом, они увидели ровные шеренги солдат. Черные конфедератки с орлами и одинаковые помпоны, короткие мундиры с белыми нагрудниками, белые штаны, гамаши и башмаки рисовались во тьме длинными линиями. За церковным домом на низком берегу озера пушки и обоз образовали темный неровный бугор. Вправо и влево от дороги, между Опачей и Рашином, белели в поле палатки. Кое-где стлался
Но тишина царила невозмутимая. Над озером стал клубиться и стлаться туман. Замаячили темные ольхи, ивы…
Сокольницкий сидел на бричке и говорил больше сам себе, а не слушателю:
– Это ведь батарея конной артиллерии Солтыка… Верно ведь? Четыре восьмифунтовые пушки, два шестидюймовых единорога. Шесть снарядных ящиков к батарее да лошадей сто, нет, сто четыре. А кто это спит направо в этих дьявольских белых палатках?
– Саксонцы, пан генерал.
– Ты прав, это саксонцы. Три батальона, сто пятьдесят гусар. Двенадцать пушек. А вон те пушки около Михаловиц… Видишь? Это рота молодых франтов, Островского и Влодзя Потоцкого.
Бричка медленно подвигалась по лужам и колеям грязного варшавского тракта. Не доезжая до укреплений, Сокольницкий сошел с брички. Три батальона, увидев его, выровнялись. Из рядов вышли адъютанты и, отдавая честь, обступили генерала. Командиры батальонов, полковники Годебский, Малаховский [552] и Серавский; [553] в этот день, девятнадцатого апреля, [554] сели на коней и заняли свои места. Раздалась команда, трижды повторенная. Сверкнули офицерские шпаги. Боевые порядки сделали на караул. Сокольницкий выпрямился. Твердым шагом медленно прошел он перед фронтом. Проходя мимо полковника Годебского, который добыл эполеты кровью и ранами, проявив благородное мужество в итальянских и немецких кампаниях, генерал приветствовал героя, обратив на него рыцарский взор и поклонившись ему как полководец. Проходя мимо полковника Малаховского, который командовал братьями поляками в Италии, на океане и на острове, который видел все от начала до конца и вернулся с Сан-Доминго, генерал приветствовал героя, поклонившись ему как полководец и поклоном воздав ему почести. Проходя мимо полковника Серавского, который, как и те двое, разделил с солдатами радости и невзгоды, генерал приветствовал героя, обратив на него рыцарский взор и поклонившись ему как полководец. Подвели коня. Генерал грузно сел на него. В молчании всматривался он несколько минут в свои батальоны.
552
МалаховскийКазимеж (1765–1845) – польский полковник, с 1813 г. – генерал. Участник войны 1792 г. и восстания 1794 г. В Княжестве Варшавском участник войны 1809 и 1812–1813 гг. В дальнейшем – участник восстания 1830–1831 гг.; затем был в эмиграции.
553
СеравскийЯн Канты Юлиан (1777–1849) – польский полковник, с 1812 г. – генерал. Участник восстания 1794 г. В эмиграции вступил в польские легионы, затем служил во французской армии. В Княжестве Варшавском – участник войн 1809 и 1812–1813 гг. В дальнейшем – генерал в армии Королевства Польского, участник восстания 1830–1831 гг.
554
19 апреля 1809 г. под Рашином произошло сражение между польскими и австрийскими войсками. Хотя австрийцы имели двойное превосходство, в битве, продолжавшейся целый день, польские солдаты сражались с исключительной храбростью и упорством, не взирая на значительные потери.
Уже заря от восходящего вдалеке солнца скользнула на гладь Рашинского озера. Чудно колыхались синие волны, плясали с мелодическим плеском вокруг сухих стеблей тростника. Из прозрачных глубин как живое пламя брызнули светлые побеги аира. Было так тихо, что войска услышали далекий шорох сухих прошлогодних камышей.
Горько, жалобно, уныло шумели камыши. Их светло-желтые золотистые листья, касаясь друг друга, рождали в пустоте то ли стон, то ли песнь. Над топью колыхались острые султаны. Множество их уже сбил ветер, сорвал вихрь, а синие волны прибили к плотине и уложили на краю ее ровными, зигзагообразными могильными холмами.