Пепел
Шрифт:
Когда они вступили в каменистое ущелье Рейса за Гешененом, проводники приказали хранить полное молчание. Все шли медленно, на цыпочках. Под облаками, между вершинами утесов, на зубцах и выступах, легко и красиво перегнувшись вниз, дремали на солнце лавины. Чудное утро золотило их сложенные на краю лапы, их шеи и головы, которые они свесили, чтобы внимать грохоту, реву, дикому шуму и одинокой песне горной реки, которая стремительными скачками неслась между черными скалами, белоснежными сугробами, зелеными ледяными наростами и исполинскими, как сами скалы, ледяными плитами. С трепетом обнажив головы, проходили швейцарцы через Чертов мост, [349] скользкий перевал в глубокой пропасти, где от пронзительного свиста Гутшельма спирает дыхание в груди. Оба путешественника шли, зажмурив глаза. Смертельный страх охватывал
349
Чертов мост– мост через реку Рейс в южной части Швейцарии, через который был совершен выдающийся переход русских войск под начальством А. В. Суворова в сентябре 1799 года, во время войны с Францией.
В могучем шуме дикого потока путникам слышался рассказ об истории битвы. Когда, ступая шаг за шагом, они перешли, наконец, мост и каменные туннели, де Вит поднял, по своему обыкновению, глаза и как очарованный стал торжественно смотреть на скалы, на ярившуюся реку, на тайны прошлого, дремавшие в черной тени.
– Как тут прекрасно! – сказал он, обращаясь к спутнику.
– Да, действительно…
– Ты говорил мне, что это место сражения, Лекурб?
– Да, здесь было сражение. Рассказать тебе, дорогой, как было дело?
Де Вит кивнул головой, сделав вид, что это очень любопытно и он с интересом готов слушать рассказ. Быстрым взглядом он окинул скалы, дорогу, мост… А через минуту глаза его устремились в пустоту и с отвращением повлеклись на костылях горя своим путем, как нищий, бредущий без цели по дорогам жизни. Князь замолчал.
Путники двинулись дальше, но им удалось добраться только до Госпенталя. Вскоре солнце зашло за вершины Фурки. Никто из местных жителей не хотел и слушать о том, чтобы продолжать путь. Пришлось ночевать в Госпентале, последнем городке перед Готардским хребтом, где звучит немецкая речь. В небольшой ветхой лачужке с кривым полом было невероятно душно. Князь не спал. Сквозь дремоту он слышал молитву всем святым, которую громко пел ночной сторож, отмечая стихом ее каждые четверть часа. Чуть свет путники тронулись дальше.
Через Готардский перевал шла уже новая дорога, построенная в тысяча восьмисотом году, но в тот день следов ее не было видно. Снежные метели замели всю долину огромными сугробами. В ущелье, ведущее к вершине, обрушились новые ледяные глыбы, на дороге образовались новые перевалы, цепи и долины. Это были столь же бесцельные и непонятные создания природы, как и весь узел горных цепей, которые сходились сюда с четырех сторон света. Путники ехали сначала верхом, а потом пересели в сани. Однако мороз давал себя знать. На полдороге до вершины они пошли пешком. Проваливаясь в рыхлый снег и прокладывая себе все время дорогу лопатами, они подвигались в гору.
– Мы находимся в самом высоком гнезде природы, на коньке крыши Европы. Как перепутался здесь клубок замыслов природы! Она сама не знает что творит, – проговорил князь.
Де Вит мягко улыбнулся.
– К чему эти горы, эти безграничные цепи скал и пропасти, которых не объять умом? К чему эти снежные завалы? На что нужна была эта страшная буря, которая нанесла их сюда?
Великий мастер смотрел на снеговое поле чистыми глазами, как бы иша там слов, какие нужно сказать. Он по-детски покачал своей большой головой и, повернувшись вдруг к князю, хриплым голосом проговорил:
– Не знаю.
– Для человека, чтобы человек…
– Я теперь ничего не знаю.
На вершине, вблизи мертвых озер, которые в это время года бесследно скрываются подо льдами и снежными завалами, поднялась такая страшная метель, что оба путешественника потеряли надежду на спасение. Они стояли в тучах, в ледяной лаборатории снега. Они не знали, царит ли вокруг них ночь или день. Ужасный ветер дул в трубы невидимых гротов. Перелетая с севера на юг земного шара, он играл на арфе горных цепей, свистел в щелях ледяных пещер, где нет уже никакой жизни. Пропасти, сотрясаясь, изрыгали в тучу хохот.
Сердца у путников колотились, и дрожали ноги. Полузамерзшие, смертельно уставшие, проваливаясь на каждом шагу в сугробы, они дотащились, наконец, до убежища. Там проводники с большим трудом развели огонь, вскипятили воду и приготовили кое-какую пищу. Закутавшись в меховые шубы, путешественники провели эту ночь, дремля у очага. На следующий день они с таким же трудом спустились к Айроло, на итальянской стороне Альп. Там тоже лежали сугробы и так
В первых числах марта путники достигли Лигурийских Апеннин и въехали в их ущелья. По горным дорогам тянулись нагруженные телеги на двух огромных колесах, со старинным, древнеримским тормозным башмаком, запряженные ослами, мулами и лошадьми. Несясь в долину, где стоял еще перламутровый сумрак весенних туманов, поднимаясь на скалистые перевалы и мчась оттуда снова вниз, возница весело хлопал бичом. Насколько хватает глаз, тянулись оливковые рощи, подергивая серебристо-серой пеленой сухие каменистые холмы. Сверкали на солнце шершавые, как сухая земля, стены крестьянских домов. На берегу реки тут й там ютились, громоздясь друг на друга, светло-желтые домики городков. С садовых оград свешивался плющ с трехгранными листьями, и из гроздьев его кое-где выбивались цветы, похожие на наш чертополох. Уродливый кактус ввинчивался своими корнями в трещины скал и стен и выставлял на солнце кривые когти разлапых листьев. Из-за железных решеток домов выглядывала порою грядка левкоев, обдавал лицо чудесный аромат розария, ласкал взор далекий куст камелии в цвету, осыпающийся прелестными белыми и пунцовыми увядшими лепестками.
Де Вит, который попал в этот край в первый раз в жизни, смотрел на все таким угасшим взором, как если бы перед ним были стены и печь зимней квартиры. Горячий ветер, долетавший с моря, окрасил его землистое лицо лишь чуть заметным румянцем. Между сдвинутыми бровями осталась угрюмая складка. Путники въехали в пределы Лигурийской, некогда Генуэзской, республики. [350] Горы становились все выше, все чаще встречались скалы.
Наконец, после стольких дней, распахнулись ворота долин, расступились скалы. На горизонте блестело далекое море. У князя глаза горели, и крик восторга готов был сорваться с его уст. Он не мог не поделиться со спутником смутной, неуловимой и непередаваемой, как истина, мыслью, которая переполняла его сердце.
350
Лигурийская, некогда Генуэзская республика. – Генуэзская республика, так же как и Венецианская – государство с олигархическим управлением. Основой ее могущества была обширная морская торговля; в средние века Генуэзская республика была сильным государством, владевшим большими территориями на Апеннинском полуострове, на островах Средиземного моря (Корсикой, Сардинией и др.). С течением времени Генуя потеряла свое могущество и значительную часть территории. В 1797 году, во время военных действий между Францией и Австрией на итальянской территории, демократические элементы Генуи пришли в движение, и генуэзское правительство, опасаясь открытого возмущения, заключило с генералом Бонапартом договор, в силу которого республика (переименованная в Лигурийскую) ввела у себя государственное устройство по французскому образцу. В 1805 году Лигурийская республика была присоединена к Франции, в 1813 году – восстановлена, в 1815 году ее территория была соединена с Сардинским королевством.
– Как непригляден край, которому судьбой суждено было стать нашей колыбелью! Вот земля, достойная человека. В ней заключается весь мир и вся его история. Душой влеклись мы к этим берегам, не только телом, так же как тянулись сюда варварские племена со всех концов и краев севера, с востока и запада. Я не могу этого скрыть… Говорить иначе, значило бы лгать: если я люблю какую-нибудь страну, то только эту. Вот родина моей души… Посмотри…
На горизонте море сверкало, изгибалось вечно натянутым луком. Лучезарная стрела солнца лежала в его тетиве. Зеленые водные просторы, как и воздух, ласкали взор. Волны колыхались в лучах солнца, разделенные лазурными полосами словно на множество ангельских хоров, поющих песнь моря.