Пепел
Шрифт:
– Ты не зубная фея, - наконец констатирует она и ещё крепче прижимает игрушку, - Ты мёртвый человек!
Я пячусь к стене. Что меня пугает? Это всего лишь маленькая девочка?
– Зачем ты пришёл, мёртвый человек? Забрать у меня Тирли?
Я с трудом понимаю, что она говорит о плюшевом зайце.
– Нет, Тирли – твой друг, я не разлучаю друзей. Я просто убедился, что у вас всё хорошо, тебе надо спать, иначе мама будет беспокоиться, если услышит, как ты разговариваешь.
Она некоторое время молча смотрит на меня, её взгляд буквально выжигает меня.
– Кто обидел тебя? Почему ты плачешь?
– Я не плачу, у меня нет глаз.
– Нет, ты плачешь, незаметно, но плачешь. Тебе больно? Мы с Тирли готовы стать твоими друзьями. Мы никому не расскажем про тебя, ты только не плачь.
– Тебе надо спать, мне пора.
Она послушно накрывается одеялом.
– Пообещай, что ещё вернёшься.
– Я не могу этого обещать, я нахожусь очень далеко отсюда, и редко бываю здесь.
– Пообещай, что придёшь, если нам с Тирли станет страшно. Ты хороший.
Я смотрю на её вздрагивающие ресницы, боль, жуткая боль терзает меня, вгрызается, словно озлобленное животное. Девочка медленно засыпает, и я шепчу в темноту прохладной комнаты.
– Обещаю…
8.
Я
9.
Я несусь по ночному городу со скоростью света. Если бы в моей груди было сердце, оно бы молотило в бешеном ритме. Фонари, пустые дороги, деревья и здания мелькают передо мной невероятным калейдоскопом. Я думал, что уже не способен чувствовать, но это оказалось ложью. Я лгал сам себе, мне больно, эта боль настолько реальна, что, кажется, вот-вот разорвёт меня и выберется наружу лохматым оборотнем. Мне больно. Может я и впрямь не такой ужасный? Может, зря я ненавидел себя? И во мне было что-то хорошее? Может, мне стоило жить, если я даже после смерти кому-то нужен? Я сожалею, впервые я настолько сильно сожалею о содеянном не из страха. Мои руки начинает саднить. Что это? Физическая боль? Но мёртвые не чувствуют боли, их нельзя убить дважды, я уже мёртв. Запёкшиеся корки трескаются, и свежая кровь льётся на мою одежду. Я кричу, и с этим воплем проношусь по осиротелым улицам. Сейчас мне всё равно, реален мой крик или нет. Мне плевать. Я мёртв, мёртв. Осознание этого приносит мне новые страдания. За что? Я никому не желал зла. Я хотел просто жить, а теперь? Блуждаю голодным призраком вдоль спящих домов, где люди видят красивые сны. Я чувствую их дыхание, слышу биение их сердца, а моё молчит, оно давно разложилось в моей груди, его нет. Я слышу их мысли, они гомонят за толстыми стенами, сливаясь в единый гул, они все хотят жить, они мечтают, а я? Разгоняюсь ещё сильнее и опережаю холодный ветер, поднимающий мусор в воздух, кружащий его. Внезапно меня резко останавливает моё имя. Да, именно так. Кто-то произносит его, мысленно зовёт. Я вспоминаю о девочке, но это не она. Этот кто-то совсем рядом. Я проникаю в дом и лечу по следам мыслей, и чем ближе, тем теплее и ласковее они становятся. Я парю над спящими людьми, словно невидимое облако тумана. Боже, нет! Мелрой, он обнимает эту девушку, я не знаю её имени, но он так нежно прижимает её к своей груди. Ей снятся песчаные пляжи несуществующих морей, цветущие кустарники и ракушки. А он? Он видит во сне меня. Я спускаюсь ниже. Моё холодное дыхание скользит по его губам. Я так хочу коснуться его, но не могу. Прямой контакт запрещён, если я сделаю это, меня больше никогда не выпустят в мир живых, или того хуже отправят гореть в ад. Я проникаю в его сон, и оказываюсь с Мелроем в одной постели. Над ней огромное зеркало, в котором я вижу свои окровавленные запястья и белые глаза, но он будто не замечает этого.
– Лирой, - его шёпот царапает мне мозг, он оживляет давно сгнившие воспоминания, - Я так скучал по тебе, почему ты не нашёл меня?
Я понимаю, что это всего лишь его сон, и он не контролирует себя, но эти слова доставляют мне новую боль.
– Я не хотел, ты сам ушёл, и больше не интересовался моей судьбой.
Он садится на край кровати и запускает пальцы в волосы, он растерян.
– Так было нужно, я…я не смог, прости, - его голос бесцветен, как будто он не сожалеет ни о чём, - Отец подарил мне машину, я вернулся в колледж, и ещё Мелисса…
Я знаю, что он говорит о девушке на его плече, кровь начинает хлестать из моих ран, пропитывая насквозь шёлковые простыни.
– Мелисса настоящее чудо, отец просто боготворит её, - он оборачивается, и на мгновение наши взгляды пересекаются, я не вижу его страданий, он не сожалеет ни о чём, он счастлив. Его сон выпивает мою остывшую кровь, меня начинает тошнить. Я больше не хочу оставаться здесь ни на секунду. Я спрыгиваю на пол, я собираюсь покинуть его грёзы. Я хочу стереть все его воспоминания обо мне, но они цепляются чёрными щупальцами, он сам не хочет отпускать меня, запрятав мой образ в глубину сознания. Я даже не знаю, утешает меня хоть немного этот факт или нет. Лучше быть мёртвым, чем так разочаровываться в людях.
– Я рад за тебя, рад, что у тебя всё хорошо, прощай!
Его рука сжимает моё запястье, кровь прилипает к его ладони. Я думаю, он хочет что-то сказать мне, я жду, это так мучительно для меня, но он молчит. Я мёртв, я гнию в сыром гробу, а он не находит даже пары слов. Я растворяюсь в звенящей тишине, слыша его крик, но уже не могу разобрать слов, да, это и не важно. Уже не важно…
10.
Я смотрю на себя в зеркало. В туалете мерцает свет, и от этого моё лицо кажется ещё более старым. Во рту всё ещё стоит этот ужасный привкус. Я разглядываю свои морщины, я медленно превращаюсь в сморщенное яблоко, никакие крема уже не помогают. Одна бретелька порвана, она беспомощно болтается, оголяя плечо, этот урод испортил моё любимое платье. Меня зовут Лиза Найтл, и я уже больше 20 лет работаю проституткой. Когда я была молода, и волосы мои развевались на ветру, я мечтала стать успешной женщиной, выйти замуж, родить сына. Но жизнь распорядилась иначе, я ступила на опасную тропу, я была красива,
11.
Я мечусь между домов, их каменные трупы отдают холодом, в одном из них я вижу мужчину, собирающегося повеситься, но над ним уже витает чёрное облако падшей души. Скоро он освободит такого же несчастного. Я сажусь на один из карнизов и смотрю вниз, края моего плаща развеваются в холодных потоках воздуха. Хочу ли я убивать кого-то ради себя? Совсем недавно я был уверен, что да. А теперь? Меня мучают сомнения. Когда-то все мы были такими же детьми, как и та девочка с плюшевым зайцем Тирли, когда-то мы умели мечтать. Я готов вернуться в свой жуткий мир, более того, я готов отправиться в ад, чтобы гореть там вечно. Мне не нужны чужие души, я всё равно уже мёртв. Я хочу упасть камнем вниз, чтобы вновь оказаться там, среди скелетов деревьев и ревущего ветра, но чей-то голос останавливает меня, он скользит прямо по карнизу, он зовёт смерть. Я оборачиваюсь и вижу белое лицо девушки, она смотрит в окно, её глаза пусты, словно две погребальные ямы. Я не ощущаю её жизненной энергии, она ест и пьёт, она ходит и разговаривает, но на самом деле уже давно мертва, или же настолько глубоко себя закопала, что уже и не понимает, где заканчивается реальность и начинаются её страшные сны. Неожиданно я оказываюсь в её мире, она тянет меня смертельным магнитом. Мы стоим посреди пожелтевшего сырого леса, туман стелется под ногами, обволакивая молочной пеленой. Я вижу, как она садится в жуткого вида кресло, оно почти сгнило и поросло мхом и лишайниками. Её медные волосы неровными прядями торчат из-под капюшона. Над головой гомонят вороны. Этот лес напоминает мне моё «междумирье», в котором я пребывал последних два месяца. Я знаю её имя, здесь каждый кленовый лист пропитан им. Кристина смотрит куда-то в пустоту, ей хорошо здесь. Это её мир. Мне тоже невероятно уютно среди огромных деревьев. Здесь нет зла, только шум листвы и крики воронов, иногда они замолкают, и тогда наступает звенящая тишина. Я так давно не слушал её. Она умиротворяет. Внезапно, она поворачивает голову и смотрит прямо на меня, такое странное смешанное чувство, её глаза лишены зрачков, два бельма изучают мой образ. Неужели Кристина видит меня?
– Я слышу тебя, - произносит она бесцветным голосом, - Слышу твои мысли, ты совсем рядом. Я ждала тебя, почему ты так долго не приходил?
Я в смятении. Я не знаю, что отвечать, потому что не могу понять, за кого она меня принимает. Неужели в её мире я имею обличие?
– Я пришёл на твой зов, тебе надоело жить, и вот я здесь! – я приближаюсь к ней, и понимаю, что она действительно слепа в своём мире, но каким-то образом чувствует моё присутствие.
– Ты веришь в реинкарнацию?
Я молчу, не знаю, что ответить ей, я мёртв, и совершенно точно могу сказать, что после смерти нет больше шансов вернуться в мир живых.
– Ты веришь, что мы переродимся на земле в телах животных или растений? Я хочу быть ветром, мне не нужно живое тело.
– Почему ты решила умереть?
Она ухмыляется, её лицо похоже на кукольное.
– В жизни нет ничего стоящего, она пуста, лишена всякого смысла и логики. Я не верю, что нас создали для счастья, мы просто оболочки. Душа – выдумка философов. Мы хуже, чем простые насекомые, потому что наши сердца полны ненависти и гнева.