Пепельные цветы
Шрифт:
– Меган стала совсем плоха, - поведала Гленда.
– Меган?
– Липси погрустнел на секунду.
– Ну, это не удивительно. Если бы я был женой мистера Маклахена, я бы тоже... кхм, - он опасливо посмотрел по сторонам, не проглядел ли хозяина.
– Я бы тоже слёг... А вы, Гленда, я слышал, играете на флейте. Хозяину это вряд ли понравится. Думаю, он совершенно далёк от всякого рода искусства. Более чем далёк, мне кажется.
– Да что вы - «играю»!
– смутилась Гленда.
– Так, пыталась вспомнить что-нибудь. Это мистер Деллахи подарил мне флейту.
Это известие,
– В самом деле?
– произнёс он наконец.
– Как это... кхм... неожиданно.
– Д-да?
– усмехнулся Деллахи.
Этот простак Липси — самая, пожалуй, бесполезная личность на острове, даже по сравнению с Ллойдом — не вызывал у Деллахи никаких эмоций кроме, порой, лёгкого удивления тому, насколько глубоко человек может зарыть голову в песок, уподобляясь страусу. Отгородиться от мира вечной глуповатой улыбкой, какими-то детскими никчёмными правилами, записными книжечками — как крепостной стеной. Проложить вокруг ров и заполнить его мутноватой жижей многословия. Как будто всё это поможет спрятаться от жизни. Не говоря уж о войне.
– Ну-у, я бы никогда не подумал, что вы склонны к музицированию, сэр, - пояснил между тем Липси.
– И п-правильно не п-подумали бы, с-сэр, - кивнул Деллахи.
– Не с-сэ-э-склонен.
– А-а... ага. Ну да, ну да, - покачал головой весельчак.
– Понимаю... А что, не сыграть ли нам в бридж? Джайя, вы умеете играть в бридж?
– Нет, - ответила Джайя.
– Я гадать умею
– Гадать?.. Хм... гадать... Нет, это немного не то. А во что вы умеете играть?
– Да ни во что, мой золотой.
– М-да?.. Ну что ж... Тогда мы можем составить партию в вист. А, Деллахи? Гленда?
Деллахи равнодушно пожал плечами. Он предпочитал «скат».
– Ой, правда!
– захлопала в ладоши Гленда.
– Здорово! Давайте играть! Мистер Деллахи?
– Ну, если вы х-хотите...
– пожал плечами Деллахи.
– Хочу, хочу! Обожаю играть в карты. Особенно вечером, при свечах, в хорошей компании
– Ну и славно, - поднялась Джайя.
– Хорошо, что нашлась забава вам. А я пойду тогда, посижу возле Меган. Мало ли что...
16. День семнадцатый. Пирс Маклахен
Никому кроме себя самого ты в этой жизни не нужен. Маклахен всегда это знал, он усвоил это задолго до того, как понял, что и ему самому тоже не нужен никто. Человечество как таковое было ему, конечно, необходимо для жизни, но если бы однажды утром он проснулся на своём острове совершенно один в целом мире, это вряд ли его расстроило бы и уж точно никак не повлияло бы ни на его настроение, ни на продолжительность жизни. Жить Пирс Маклахен умел. И выживать умел. Что с человечеством, что без него — не всё ли едино. Он бы не пропал.
Но эти твари, эти вши, не согласны были просто взять и исчезнуть. После себя они собирались оставить безжизненную землю, дохлую рыбу, мёртвых коров и пустые выжженные леса. В таких условиях даже Пирсу Маклахену выжить было бы не просто.
После
Паром не приходил уже несколько дней, совсем не приходил. Количество еды стремительно уменьшалось, картошка таяла. Даже чёртово отравленное море, чёртов отравленный воздух не испортили аппетита этим вшам — они жрали, жрали и жрали, и просили ещё.
Последние дни Маклахен держал своё старенькое ружьё заряженным. На всякий разный неожиданный случай. То, что хромой тоже при оружии, он не сомневался. У такого, даже если бы он не был убийцей, просто обязано быть оружие.
А завтра истекает срок ультиматума. Возможно, завтра им всем конец.
А возможно, и нет. Пирс Маклахен подыхать пока не собирается. И будь вы все прокляты с вашими проклятьями, цыганва!
Он обвёл тяжёлым взглядом собравшихся за большим столом. Здесь были все, кроме Меган. Эта чёртова дура который день валяется в кровати и не встаёт даже когда Пирс Маклахен входит в её комнату. Только глаза её расширяются при виде мужа да рука начинает суетиться, метаться по простыне. А вторая рука у неё не шевелится. И Меган не говорит ничего, а только мычит что-то неразборчивое. Цыганка сказала, это кровь. Кровь ударила Меган в голову. А ведь это наверняка твоя работа, дрянь ты черномазая. Ты всё тёрлась возле Меган, каждый день лезла к ней с разговорами, всё толклась возле неё на кухне. Подс ыпала ей чего-то, как пить. И язык ей связала, чтобы она ничего не могла сказать, вывести тебя на чистую воду. Вон, лет восемь-девять тому у Коула из Лливенли жена так же слегла. А всё потому, говорят, что цыганку-гадалку к дому привадили... Убить. Убить чёртову бабу!
– И-итак, М-мэ-э-маклахен?
– Деллахи оторвал взгляд от стола, уставился в лицо.
– З-зачем вы н-нэ-э-нас собрали?
Затем и собрал, чтобы послать вас всех к чертям собачьим!
Они расселись вокруг стола. Слева поблескивает лысиной Липси. Улыбается. Идиот. Вечно весёлый пентюх, который думает, наверное, что его дурацкая улыбка обезоружит атомную ракету, когда та прилетит. Дальше эта парочка — девка эта со своим дураком. Исхудала. Видишь, как тебе на пользу остров пошёл да и вся эта чёртова заваруха с войной. Никаких тебе диет не надо, не нужно мучить себя и других. Подожди, то ли ещё будет...
Деллахи напротив сидит, смотрит в лицо. Да пошёл ты!..
Черномазая. Склонилась над столом, крестик в руках сжимает, будто молится. Всё верой прикрывается, а душу-то дьяволу продала. Вы же, цыганва — дьяволовы дети, это всем известно. Вы же потому такие чёрные, что адским огнём опалены. Придушить бы тебя, змея ты старая...
Глиста в обмотках сидит, иголкой туда-сюда, туда-сюда... Всё вышивалки вышивает. Кому они нужны твои вышивалки! Сдохнете же все скоро, дура...
– Поговорить надо, - тяжело произнёс Маклахен, не глядя на Деллахи. Чтобы не думал, что это на его вопрос кинулся отвечать хозяин.