Пепельные цветы

Притуляк Алексей

– Т-так г-гэ-э-говорите, - дёрнул бровями хромой.

– Скажу, когда надо будет.

– Угу.

Маклахен придавил рыжего тяжёлым взглядом. Но у того глаза непроницаемые совершенно. В них смотришь, а не видишь ничего — как в пустоту смотришь, в которой даже свет тонет.

– С завтрашнего дня паёк будет урезан, - произнёс Маклахен с удовольствием.

– Вот как?!
– поднял глаза Липси. Веселья в его глазёнках поубавилось.

– Опять?
– недовольно поморщилась Беатрис.

А чего ты морщишься, девка.

Ты радоваться должна — худей на здоровье!

– Ужас!
– прошептала глиста в обмотках.

– Вот так, да, - кивнул Пирс Маклахен.
– С утра передавали... Китайцы снова бомбили Поуис, Кередигион, Гвинед, Конун... Кармартенширу и Пембрукширу тоже досталось. Паром уже неделю совсем не ходит. Так что жрать придётся поменьше, и ничего с этим не поделаешь. Запасы не вечны и почти кончились. Мне легче убить вас всех, чем прокормить.

– Боже!
– воскликнула эта вышивальщица.

– А что вы думаете, - усмехнулся Маклахен.
– В работе-то от вас толку никакого, чёртовы неумехи.

– П-полегче, М-мэ-э-маклахен.

Он бросил на хромого быстрый взгляд, поморщился. Ты уж не испугать ли думаешь Пирса Маклахена, рыжая бестия?

– Не нравится — проваливай, откуда явился, - сказал он спокойно. На Деллахи кричать было как-то... Не боязно, нет конечно, а... несолидно как-то.
– Тебя, чёртов сын, никто здесь не держит. Полиция только рада будет твоему возвращению.

– Ч-что?

А чего ты брови поднимаешь, душегуб. Это ты вот перед этими пустоедами можешь корчить из себя кого хочешь.

– А то, - усмехнулся Маклахен.
– Я радио каждый день слушаю. И не надо на меня так смотреть, вон на нихгляди; они, может, и испугаются. А мне твои страшные взгляды — что вороне тараканы.

– О чём это он?
– прошептала бледная немочь, встревоженно глядя на хромого.

– Н-не знаю, - пожал плечами тот.

– Не знаешь?
– оскалился Маклахен.
– Ну-ну... Только ты учти: я давно с ружьём сплю.

– Это неправильно, - снёсся чокнутый.
– Спать надо с женой. Хотя в вашем возрасте...

Маклахен повернулся к нему всем телом, грохнул кулаком по столу так, что тот чудом не развалился.

– Ты чего это, сморчок полоумный?!
– рявкнул он.
– Да я тебя в пол вобью, щенок! Я тебя в море выброшу!

– Потише, господин Маклахен, - сурово произнесла подружка дурачка.

– Какое неприкрытое хамство!
– вспыхнула бледная немочь.

– Я только пошутил, господин Маклахен, - враз побледнел дурак.
– Наверное, неудачно. Простите, пожалуйста. Я и забыл, что госпожа Меган...

– Пошутил, говоришь?
– не унимался Маклахен.
– Да ты, недоумок, как вообще...

– З-за-а-замяли!
– перебил хромой.

– А ты, рыжий, не очень-то здесь!
– упёрся в него взглядом Пирс Маклахен.
– Ты думаешь, твоё слово тут что-то значит? Да не больше чем...
– он

кивнул на Ллойда, - чем брехня этого дурачка.

– Сколько же в вас ненависти, - покачала головой дуракова подружка.
– За что вы так ненавидите людей?

– Ага, - усмехнулся Пирс Маклахен, - ты мне ещё проповедь прочитай про «возлюби ближнего своего» и всё такое... Короче, так. Кому что-то здесь не нравится — я, или условия проживания, - тот может собирать пожитки и проваливать отсюда прямо сейчас. Я никого сюда не звал и никого силком не держу.

Он обвёл их всех презрительным и торжествующим взглядом... Молчите? Вот и помалкивайте, глисты.

Удовлетворённо кивнул, опустился на стул.

– Тем, кто забыл, напоминаю: завтра — первое. Узкоглазые начнут охаживать Англию. Я не знаю, как там это всё будет выглядеть — мне плевать и на них и на политику. Но одно знаю точно: не большой земле будет такая жаровня, что... Если кто-то хочет вернуться туда, я даже готов предложить лодку на радостях, за совсем небольшую плату. Лучше всего мне будет, если вы всем гуртом соберётесь и провалите. Но вы, кажется, совсем не рвётесь на материк, а? Или, может быть, я ошибаюсь?..

Он сделал паузу, наслаждаясь их беззащитным молчанием.

– Вам ведь удобней сидеть под крылышком очень плохого и злого дядюшки Маклахена, - продолжал он, - подальше от печи, в которую набросают завтра дров узкоглазые. Понимаю. Но коли так, то вам придётся жить здесь по моимправилам. Это мой дом, мой отель. Значит, и правила — мои.

– Страшно представить!
– глиста в обмотках обвела всех вопросительным взглядом.
– Неужели они правда решатся нанести ядерный удар?

– Италия, Испания, - пожал плечами весельчак, - Египет, Норвегия... А чем Англия лучше?

– Какой ужас!
– немочь зябко передёрнула плечами.
– А... А мы... мы не умрём?

Пирс Маклахен сплюнул, хохотнул, качая головой над бабьей глупостью.

– Так вот, - сказал он, - если кто-то из вас решит остаться здесь... Жильё и содержание с завтрашнего дня будет стоить вам двадцать фунтов. Подвал — пятьдесят.

– Подвал?!
– вытаращила глазёнки эта глиста в обмотках.
– За пятьдесят? Какая глупость! Кто станет жить в подвале, да ещё за такие деньги! Спасибо, но я уж лучше останусь в своей комнате.

– Специально для тупых барышень объясню, - усмехнулся Маклахен.
– Подвал — какая-никакая защита от этой чёртовой радиации или чем там ещё они нас будут морить. Может травить будут, как тараканов, как этих... норвегов... Но я никого не неволю. Конечно, ты можешь оставаться в своей комнате. Только спрячься за гардению, чтобы не сдуло, когда прилетят ракеты.

– Но... Но это очень дорого!
– вступила Беатрис.

– Так найди себе отель по средствам, - пожал плечами Маклахен.
– На большой земле их полно сейчас, и все пустые.