Перебежчик

Корнуэлл Бернард

– Или еще где похуже, - сухо добавила Джулия.
– Здесь есть палаты для умирающих, которым уже нельзя ничем помочь. Хотя мне хотелось бы помочь им.

Она произнесла это с тоской.

– Уверен, у вас это получится, - галантно ответил Старбак.

– Я говорю не просто о посещениях и пении гимнов, мистер Старбак, а о лечении. Но мама даже и слышать об этом не хочет. Она говорит, что я подцеплю лихорадку или что-нибудь похуже. Да и Адам не разрешит мне. Он хочет оградить меня от войны. Вы знаете, что он не одобряет

войну?

– Знаю, - ответил Старбак и взглянул на Джулию.
– А вы?

– В ней нет ничего, заслуживающего одобрения, - ответила Джулия.
– Но всё же признаюсь, я слишком горда, чтобы желать победу северянам. Так что, может, я и сторонница войны. Разве не это чувство заставляет мужчин сражаться? Одна лишь гордость?

– Одна лишь гордость.
– согласился Старбак.
– На поле сражения тебе хочется доказать, что ты лучше противника, - он вспомнил чувство восторга, когда они ударили по открытому флангу янки у Бэллс-Блафф, панику в рядах синемундирников, вопли, когда враг скатывался с вершины к кровавой, кипевшей от пуль реке. Но затем ощутил вину за эти радостные воспоминания. Врата ада, подумал он, наверняка разверзнутся для него особенно широко.

– Мистер Старбак?
– спросила Джулия, встревоженная выражением ужаса на его лице, но прежде чем она успела договорить, Салли внезапно быстро пересекла палату и взяла Старбака под руку.

– Уведи меня отсюда, пожалуйста, - тихо и в спешке произнесла она.

– Сал..., - Старбак запнулся, осознав, что Джулия знала Салли как Викторию.
– В чем дело?

– Этот человек, - Салли едва выговаривала слова, даже не потрудившись указать, о ком она вела речь, - меня знает. Пожалуйста, Нат. Уведи меня.

– Уверен, что это не имеет значения, - тихо сказал Старбак.

– Пожалуйста!
– прошипела Салли.
– Просто забери меня отсюда!

– Я могу чем-то помочь?
– озадаченно вмешалась Джулия.

– Полагаю, нам пора идти, - ответил Старбак, хотя проблема заключалась в том, что плащ Салии и его шинель были сложены в конце того барака, где стоял хирург в окровавленном фартуке, и именно хирург опознал Салли и переговорил с преподобным доктором Петеркином, который, в свою очередь, теперь общался с миссис Гордон.

– Пошли, - сказал Старбак, потащив Салли за руку. Он решил бросить одежду, хотя и жаль было потерять прекрасную серую шинель, когда-то принадлежавшую Оливеру Уэнделлу Холмсу.
– Вы меня простите?
– спросил он Джулию, проходя мимо нее.

– Мистер Старбак!
– властно позвала миссис Гордон.
– Мисс Ройял!

– Не обращай на нее внимания, - велел Старбак Салли.

– Мисс Ройял! Подойдите сюда!
– выкрикнула миссис Гордон, и Салли, ошеломленная этим тоном, повернулась в ее сторону. Адам поспешил в палату, чтобы узнать, в чём дело, а преподобный Джон Гордон поднял глаза, стоя на коленях у койки лихорадочного больного.

– Я

поговорю с вами снаружи, - объявила миссис Гордон, направившись к маленькому крыльцу, где в хорошую погоду пациенты могли подышать воздухом, укрывшись под скосом крыши. Салли подхватила свой плащ.

Хирург ухмыльнулся и поклонился ей.

– Сукин сын, - зашипела на него Салли. Старбак вытащил свою шинель и вышел на крыльцо.

– У меня нет слов, - обратилась миссис Гордон к Салли и Старбаку из дождливой темноты.

– Вы хотели со мной поговорить?
– дерзко ответила ей Салли.

– Не могу поверить, что вы могли так поступить, мистер Старбак, - миссис Гордон проигнорировала вызов Салли и посмотрела на Старбака.
– Вы, воспитанный в благочестивом доме, приобрели столь дурные манеры, что ввели подобную женщину в мой дом.

– Какую женщину?
– набросилась на нее Салли. На крыльцо вышел преподобный Джон Гордон и, подчинившись резкому приказу жены, закрыл за собой дверь, но до того Адам и Джулия тоже успели выйти на переполненное крыльцо.

– Возвращайся внутрь, Джулия, - настаивала ее мать.

– Пусть останется!
– сказала Салли.
– Какую женщину?

– Джулия!
– миссис Гордон пронзила взглядом дочь.

– Дорогая матушка, - произнес преподобный Джон Гордон, - может, ты поведаешь нам, что всё это значит?

– Доктор Петеркин, - негодующе заявила миссис Гордон, - только что сообщил мне, что эта женщина... эта женщина..., - она остановилась, не в состоянии подобрать приличное слово, которое могла бы использовать в присутствии дочери.
– Джулия! Немедленно вернись внутрь!

– Дорогая!
– обратился к ней преподобный Джон Гордон.
– И что же это за женщина?

– Магдалина!
– выпалила миссис Гордон.

– Она хочет сказать, что я шлюха, преподобный, - с горечью заметила Салли.

– И вы привели ее в мой дом!
– вопила миссис Гордон на Старбака.

– Миссис Гордон, - начал он, но не смог прервать тираду, которая изливалась на его голову, словно барабанящий по крыше крыльца дождь.

Миссис Гордон хотела знать, известно ли преподобному Элиялу Старбаку о глубине падения сына и насколько далеко от Божьей благодати он свалился, и как дьявол стал его приятелем.

– Она падшая женщина!
– закричала миссис Гордон, - и вы привели ее в мой дом!

– Господь наш общался с грешниками, - попытался слабо возразить преподобный Джон Гордон.

– Но он не подавал им чай!
– миссис Гордон невозможно было переубедить. Она повернулась к Адаму.
– А что касается вас, мистер Фалконер, то я шокирована вашими друзьями. По-другому просто не скажешь. Шокирована.

Адам бросил на Старбака полный угрызений совести взгляд:

– Это правда?

– Салли - мой друг, - ответил Старбак.
– Близкий друг. Я горжусь своим знакомством с ней.