Перед тобой земля
Шрифт:
Быть военным корреспондентом - это значит заниматься нелегкой оперативной работой. Но Лукницкий оставался летописцем и потому каждый день, каждое мгновение войны, помимо фронтовых дел и корреспонденций, он записывал размышления о величии и трагичности всего происходившего, словом, вкладывал в страницы откровенного и искреннего дневника всю свою душу. Писал подробно с первого часа войны, независимо от обстоятельств. Под обстрелами, под бомбежками, не ведая, что несет ему каждый следующий час, - писал. Смерть подстерегала ежеминутно. "Но записи, не убиваемые ни холодом, ни голодом, ни осколками металла, не должны были, не могли умереть,
Н. С. Тихонов так говорит о Лукницком: "Действительно, автор непрестанно бывал на всех участках Ленинградского фронта, наблюдал в действии, в бою и стрелков, и танкистов, и работу артиллерии, и морскую пехоту, и снайперские подвиги, и помощь боевых кораблей сухопутному фронту. В жизни города-фронта он наблюдал быт осажденного города, все бомбежки и обстрелы. Бывал он и в армии Федюнинского, и на Волховском фронте. Знакомы ему и синявинские бои, и прорыв блокады, взятие Шлиссельбурга и подвиг крепости "Орешек". Встречал он и первый поезд, пришедший в Ленинград с Большой земли. Подробно он описывал путь преследования разбитого врага, который бежит от Ленинграда все дальше... У Лукницкого стиль скромного, правдивого рассказчика, который сжато говорит о значительном и главном, но эта сжатость только подчеркивает драматизм и важность того, о чем он так кратко передает..."
Сначала я хотела материал из военного архива коротко переложить своими словами, но подумала, что читателю интересен мой герой, а не события войны, которые известны. Тогда я выбрала некоторые записи Лукницкого и некоторые письма его и к нему, рассказывающие о том, что было между событиями, чтобы показать через них самого Лукницкого.
Итак, он закончил рукопись нового романа 16 июня 1941 года и уехал из Комарова (тогда это курортное местечко называлось Келломяки), чтобы отвезти ее в издательство...
Ленинград 1941 - 1944
ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО
22.06.1941
С утра, не включая радио, работал дома. Обратил внимание, что очень уж упорно гудят самолеты. Включил радио - было два часа дня. Услышал сначала сообщение ПВО о введении угрожаемого положения. Оно повторилось дважды. "Учебная тревога, что ли?" Но ровно в два - речь, уже обошедшая мир, записанная на пленку. Первое впечатление: ощущение события космического, будто темная, враждебная масса ворвалась в атмосферу Земли. И вслед за сумятицей мыслей сразу ясность: все мое личное, неразрешенное, беспокоившее до сих пор - с этой минуты незначительно и для меня не важно. Его нет, будто оно смыто внезапно волной. И мгновенное решение: мое место - в строю, немедля, сегодня же!..
23.06.1941
До сих пор мне было совершенно не важно, что окна квартиры обращены на запад, до сих пор не приходилось думать о том, куда именно обращены окна.
Но нынче ночью завыли сирены, зачастили, надрывая душу, гудки паровозов и пароходов, отрезая эту белую ночь от всех прошлых ночей, когда нам спалось бестревожно.
О себе ли я думал? Меньше всего о себе, о
...Я хотел уехать на фронт сегодня, но списки Союза писателей будут оформлены только завтра.
25.06.1941
Еду в Петрозаводск, назначен корреспондентом армейской газеты "Во славу Родины". Разговаривать по поводу назначения не приходится, но я было рассчитывал, что поеду на запад, а не на север.
Где-то в одном поезде со мной едут писатели Л. Рахманов. И. Бражнин и Б. Кежун. Получили назначение в Мурманск.
Как раскидает война моих родных и друзей?
27.06.1941
Приехал в Петрозаводск, в штаб 7-й армии, вчера. И сегодня я уже в военной форме. Получил пилотку, шинель, гимнастерку, брюки, белье, сапоги, плащ-палатку, флягу и котелок.
ИЗ ПИСЬМА ОТЦА - ЛУКНИЦКОМУ
14.07.1941
Любимый мой, хороший Павлушок,
в твоих письмах столько любви ко мне, столько внимания и желания меня подбодрить, успокоить, что я, читая строки, написанные тобою, успокаиваюсь душой, и все кажется в более радужных красках. Я так же, как и ты, совершенно убежден в нашей победе над Гитлером, в разгроме его полчищ, но придется еще долго с ним бороться и перенести еще не одно испытание. Ресурсы врага ограниченны, особенно в отношении нефти, бензина и цветных металлов. Ресурсы наши, ресурсы Англии и США - неисчерпаемы.
Простые логические рассуждения говорят о том, что Гитлер должен выдохнуться. Но к этому еще присоединяется огромная сила нашей армии, храбрость и стойкость бойцов, общий подъем народного духа - факторы, ускоряющие победу.
Тяжело только переживать наши временные неудачи, наш отход.
Не удовлетворяло Павла Николаевича такое неопределенное положение. Приехали еще ленинградские писатели, и более двух недель все они находились в Петрозаводске, дожидаясь приказа: "На фронт".
То они ездили на аэродром - писать о летчиках, то посещали госпиталь, то тушили пожары после бомбежек, то выступали на митингах. Это было нужно безусловно, но Лукницкий хотел на передовую. Он остро чувствовал нарастающее напряжение в сводках, в рассказах раненых, в воздушных тревогах, в срочной эвакуации детей и женщин, в толпах беженцев из прифронтовых районов.
Наконец, во время его ночного дежурства, распоряжение - послать писателей на передовые.
Он взял Ухту.
ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО
25.07.1941
Летим в Ухту. Гидросамолет - морской бомбардировщик ближнего действия стоит на воде. Отсюда, из Петрозаводска, на северо-запад, до Ухты четыреста километров.
В районе Ухты, держа фронт протяженностью километров в полтораста, сражаются с врагом, имеющим чуть ли не десятикратный перевес в силах, 54-я стрелковая дивизия (без одного полка, выделенного ею на участок Реболы) да небольшой отряд пограничников. Только ниточкой шоссейной дороги, протянутой сквозь гигантский лесной массив, дивизия связана с нашим тылом - ближайшей железнодорожной станцией Кемь. От Ухты до Кеми по шоссе - двести километров!