Переход Суворова через Гималаи. Чудо-богатыри попаданца
Шрифт:
Больше на жизнь никто не жаловался — как говорят русские, каторга есть каторга, но если ты не «вечник» и не умрешь, то глотнешь воздух свободы рано или поздно…
— Почему я должен верить, что ты от Уинслоу?
— Брось, Онли, московитам не до таких игр, чтобы проверять твою лояльность к ним. У твоей Джессики на заднице большая родинка, а в Кингстоне вы прятали деньги под порогом, сорок полновесных гиней. Не беспокойся, твоя любовница уже никогда не сможет их потратить…
У Онли с души упал огромный камень, сердце бешено застучало, ускоряя свой ритм. Тягостное прозябание
Особенно последние — он приблизительно знает дорогу к русскому золоту, что добывают где-то на севере, на берегах реки Юкон. Клондайк сделает Британию сказочно богатой, а заодно и его самого.
— Лейтенант здесь? То есть майор… — тут же поправившись, спросил шепотом Онли.
Кузнец провел ладонью по грязному кожаному фартуку, прожженному во многих местах, коротко кивнул и так же тихо сказал:
— Поговори со своими матросами ночью. Я открою пакгауз и выпущу вас. За тем белым камнем, где одинокая сосна, спрятаны два мушкета и пара пистолетов. Охранником у ворот стоит сегодня наш человек, так что ночью ты будешь свободен. Корабли после заката войдут в губу…
Кузнец неожиданно отскочил от Онли и громко заговорил, переходя на русский язык.
— Работай лучше, сволочь, это тебе не мамкины пироги жрать, а каторга! Не прохлаждайся, выкидыш, а то батогов отведаешь!
Онли не успел удивиться, как получил сильный удар сапогом в живот, от которого его скрючило. И хотя ему было очень больно, но в душе он радовался, что соотечественник оказался настолько изворотлив.
— Что ж ты его бьешь, Ермошкин?!
Рядом раздался знакомый до боли властный голос. Онли задрожал, вспомнив пропитанный кровью и мочою подвал и этого губернатора, что отдал его в руки жестоких палачей.
— Так лодырничает разбойник этот, ваше превосходительство, батогов выпрашивает!
— Ты, Ермошкин, без самоуправства здесь! Они каторжники, но души христианские имеют, хоть и схизматики… Так что ты побережней с ними, людишек у нас маловато!
— Прощения просим, ваше превосходительство. Только силы нет смотреть на непотребство, что здесь творится!
Онли восхитился только ему понятным двусмысленным ответом — действительно, непотребство сплошное, настоящих джентльменов в самом натуральном рабстве держать, будто негров на плантации, как делают в южных штатах бывшей когда-то английской колонии.
Вена
— Надеюсь, что поляки не сделают такой глупости!
Император Священной Римской империи германской нации Франц II, эрцгерцог Австрийский, король Чехии, Венгрии и прочих земель властитель задумчиво посмотрел на колеблющееся пламя свечей в массивном канделябре, что стоял в кабинете со времен Марии-Терезии.
Ему не спалось.
Полученные свежие вести из Варшавы не могли не обрадовать императора. Судя по всему, с владычеством надменной Пруссии в Польше покончено, восставшие поляки практически отовсюду выбили войска «брата» Фридриха-Вильгельма — пруссаки очистили Вислу.
Теперь все зависит от позиции
— Мы сейчас словно попали между молотом и наковальней, ваше величество! Так продолжаться не может!
Канцлер Священной Римской империи Карл Теодор фон Дальберг будто прочел тягостные мысли своего императора, и, наклонившись перед креслом монарха, продолжил резким голосом, словно забивая гвозди:
— Гош в любое время может нарушить «Вечный мир», а русский царь не скрывает своих панславянских притязаний!
— Вот потому-то, мой милый Карл, мы должны поддержать Костюшко в его борьбе против русских и пруссаков. Думаю, что на этот раз мы не можем позволить московитам занять Варшаву, ибо «брат» Петер сразу нацелится на Краков, а оттуда откроется путь…
Франц не договорил, но канцлер его прекрасно понял: древняя столица Польши — ключ к Чехии, самой богатой австрийской провинции, с потерей которой империя лишится значительной части своей промышленности.
Хватит того, что русским уже уступили часть Далмации, но такова была плата за помощь фельдмаршала Суворова, выбившего французов из Италии.
— Не думаю, ваше величество, что Гош вмешается! Вряд ли он жаждет усиления России. К тому же воевать сразу по двум направлениям, и на Рейне, и в Альпах, французы сейчас не смогут. У нас есть время, и мы должны его правильно использовать.
Император задумался, откинувшись на мягкую спинку кресла. Пока все складывалось удачно: Англия предоставила для войны с русскими большой заем и пообещала нейтрализовать французскую угрозу. Теперь удара в спину можно было не опасаться.
Все было подготовлено для войны, требовался только повод к ней. Вот тут-то дело застопорилось — эти проклятые поляки совершенно непредсказуемы!
— Ваше величество, я боюсь того, что Костюшко вместо похода за Буг попытается напасть на наш Краков.
— Карл, вы меня удивляете! Поляки, конечно, кичливы и с гонором, но не безумцы же они?! Лишиться нашей помощи в столь ответственный момент? Сделать нас из друзей их врагами и союзниками русских? Нет, такое совершенно невозможно, Карл, поляки не пойдут на Краков, это исключено!
— Я искренне надеюсь на это, ваше величество…
Берлин
— Клянусь!
Александр положил руку на холодный металл, торжественным голосом произнес то, что от него требовалось. Однако в глубине души Царь Московский, старший сын императора Петра Федоровича, взирал на происходившее действо с усмешкой.
Но здесь ничего не поделаешь, уж больно любят тевтоны всякую мистику!
Вот и сейчас, стоя в холодной усыпальнице прусского короля Фридриха Великого, в ночной час, он поступал, как требовала того немецкая сентиментальность. Это же так загадочно — стоять далеко за полночь у гроба и приносить искреннюю клятву в том, что никогда, ни при каких условиях не будет выполнено.