Переход
Шрифт:
— Это замечательно, но стипендии не хватает даже на то, чтобы выкупить продукты по карточкам. Но я вообще не об этом, лично у меня денег хватит чтобы в коммерческих ресторанах питаться. Однако я такой один здесь, а вот студенческие столовые…
Этот студент категорически не желал отстать от директора института. И тот, забыв на минуту о своих обычных заботах, едва не сорвался:
— С подобными вопросами обращайтесь в профсоюз, или…
— Времени нет. Я могу хоть завтра… точнее через неделю, привезти в институт четыреста тонн картошки…
— И по какой же цене вы предлагаете институту приобрести эту картошку? — вкладывая
— Я могу помочь институту приобрести ее по закупочной цене, то есть по пятьдесят рублей за тонну. И приобрести ее по безналичному расчету, но это нужно проделать очень быстро.
— Почему быстро? — озвученная цена его так удивила, что он даже остановился.
— Потому что картошка сейчас лежит в поселке под Витебском, и если ее не перевезти сюда до ноября, то потом ее можно будет доставить в Москву только мороженной. Но в институте ее сейчас хранить негде…
— Четыреста тонн, вы говорите? — он уже совершенно иначе посмотрел на молодого человека, стоящего рядом с ним в коридоре.
— Да. Но я знаю, как эту проблему решить, да и не только эту.
— Это действительно интересно… сколько времени займет… сколько времени вам нужно, чтобы рассказать все более подробно?
— Минут десять, не больше. Но потом…
— Давайте зайдем ко мне в кабинет и вы мне там все расскажете. Итак, вы сказали, что где-то в Белоруссии…
— Да, в моем поселке, там картошки много собрали в этом году. Очень много, ее даже хранить негде…
— Но вы же сами сказали, что и здесь ее негде хранить.
— Да, однако в конце улицы лежит большой пустырь. Если вы, как директор института, договоритесь, чтобы их этого пустыря пару гектаров выделили институту под хознужды, то силами студентов за пару субботников там можно будет легко выкопать временное картофелехранилище. И каждый наш студент будет иметь в запасе почти что центнер картошки сверх всяких пайковых норм. И если эту картошку готовить в столовых, то и студент не разорится, потому что порция в столовой уложится в гривенник, и вообще…
— Понятно… а почему вы говорите о двух гектарах пустыря? Мне кажется, что для хранилища вполне хватит участка соток в двадцать.
— Для хранилища — да, но я думаю, что одним хранилищем мы не отделаемся. Вы и сами знаете, что творится у нас в общежитии: в комнате по шест, а то и по восемь человек, и все равно четь ли не половине абитуриентов институт вынужден отказывать в приеме из-за того, что их селить негде. А на пустыре можно будет, кроме хранилища, выстроить новое общежитие, по моим прикидкам, на паре гектаров получится четыре корпуса поставить, на три с половиной тысячи метров каждый. То есть на бедного студента получится уже метров по шесть, даже если прием иногородних втрое увеличить. А чтобы это побыстрее обеспечить, то опять студентов на субботники привлечем, причем я уверен, что энтузиазма на стройке у тех, кто сейчас в общежитии живет, будет не меньше, чем на постройке хранилища.
— Звучит, конечно, вдохновляющее, — Андрей Гаврилович все еще помнил про эшелон картошки, а потому постарался с молодым человеком говорить все же повежливее. — Но у института нет средств на постройку хотя бы сарая. То есть на картофелехранилище мы средства изыщем, а вот…
— А я и не говорил, что стройка пойдет за счет института, а сказал, что студенты в этом активно… помогут
— Молодой человек!
— Точно хватит: мне за изобретения разные довольно много премий выплачивают, и еще больше чем два года выплачивать будут. А куда мне еще деньги девать?
— Вы… вы это серьезно говорите? Ведь выстроить большое здание…
— Совершенно серьезно. Мне за несколько изобретений выплачивают… очень много а через два года денег хватит и мне на всю жизнь, и детям, если у меня такие будут, и внукам останется. И все равно всех денег потратить не выйдет, а с собой… Мне знающие люди говорили, что в саване карманов нет, а вот общежитие для будущих врачей пользы принесет немало. В том числе и мне.
— Вы… если вы думаете, что вам в учебе будут какие-то поблажки…
— Вы, Андрей Гаврилович, сами подумайте: зачем мне поблажки? Я учиться сюда пришел именно чтобы учиться, мне о том, чтобы на хлеб как-то заработать, вообще не надо. А польза мне будет оттого, что если я вдруг заболею, то лечить меня будут все же профессионалы, а не… довоенные выпускники Минского мединститута.
— Я понял… а вот что мне теперь делать нужно, хотелось бы с вами подетальнее обсудить.
— Вот с этим я вам точно не помогу, я знаю как фашиста в лесу выслеживать, а не как с чиновниками вопросы решать. Я тут в тетрадочке написал, что было бы хорошо от московских властей получить, и там указано, после какого этапа уже меня звать нужно. Ну, чтобы о перевозке картошки договариваться или о строительстве — уж это я точно лучше вас проделать сумею. Но давайте так договоримся: о том, что все эти стройки будут вестись за мой счет, вы никому в институте не говорите. И вообще никому не говорите, а если кто-то будет вопросы всякие задавать, посылайте их всех…
— Молодой человек!
— Посылайте их в представительство Белоруссии, там им все объяснят насчет того, куда им нос совать не стоит. У меня там знакомые хорошие, тоже из партизан.
— Так вы ордена эти… понятно. Считайте, что договорились. И даже если не получится, спасибо вам ха то, что хотя бы постарались институту помочь.
— Во-первых, получится. Во-вторых, я помогаю себе… в будущем не особо о собственном здоровье волноваться. А в-третьих, вы и сами работаете с утра и до ночи, и знаете, для чего вы это делаете. Так вот, таких, как вы — много. Я тоже, например, знаю, для чего делаю то, что делаю — и спасибо вам, что вы мне в этом помогаете…
Насчет общежитий Алексей вообще ни на йоту не лукавил. По двум причинам: денег у него было действительно очень много, но, насколько он помнил, в сорок седьмом случится денежная реформа и во что все эти деньги превратятся, он совершенно не представлял — а потому их стоило потратить на что-то полезное. А так как он не помнил, когда именно в сорок седьмом эта реформа произойдет, то потратить их следовало как можно быстрее. Вторая причина была попроще: белорусский архитектор Липницкий по заказу Витебского обкома разработал проект общежития, в котором метр жилой площади обходился всего в девятьсот рублей. И это при том, что в каждой комнате имелся свой отдельный санузел, в котором даже душ был! Но главное достоинство проекта состояло в том, что четырехэтажное здание возводилось менее чем за пару месяцев, при наличии должного числа рабочих, конечно, и нужных стройматериалов.