Перехват инициативы
Шрифт:
– Может, сначала я туда, потом они, как освободятся...
– Они уже свободны, ждут.
Ласточкину, естественно, не хотелось показывать свой самогоноваренный завод.
Я встал и, не попрощавшись, пошел к двери. Но на пороге остановился и обернулся.
– А ключи от машины вы держали в замке зажигания? – спросил потерпевшего.
Ласточкин плечами пожал и ответил неуверенно:
– Не-ет... Они у меня в кармане были. Куртка в шкафу висела. Я ее надел, когда Юрий Борисович меня в больницу повез.
– Шкаф у вас с дверцами?
– Да... Дверцы закрыты были... Плотно... Чтобы чистая одежда запахом не пропитывалась... Бензином... Одежды запахи впитывают.
Я бросил короткий взгляд в сторону отставного полковника. Юрий Борисович смотрел на меня с
Выйдя из кабинета, я сам удивился... Что меня толкнуло задать этот вопрос так вовремя? Он как-то сам собой из меня вырвался, интуиция сработала точно так же, как когда-то на посту возле армейских складов заставила меня спрятаться. И я сразу понял, что «попал в точку». Я еще раньше подозревал, что бандиты не просто так пришли в этот гараж. Они знали, куда и зачем идут. Следовательно, кто-то их навел. Может быть, как раз тот человек, что пришел потом, когда дело было сделано, чтобы освободить Ласточкина и с ним в милицию приехать, чтобы быть в курсе всех ментовских дел.
Значит, появилась еще одна версия. Вернее, еще одно направление поиска, полностью соответствующее первоначальной догадке. И сразу просматривается часть основной цепочки произошедшего. Во главе версии по-прежнему стоял Вершинин. Именно на нем все завязано, хотя сам он и не является главным фигурантом дела. Главный в этом случае – тот, кто стрелял. Те, что стреляли... Но никто не будет палить просто так, в свое удовольствие. Им отдали приказ... Тем не менее как преступников мы вправе рассматривать только исполнителей. А кто приказ отдал? Вершинин? Или тот, кто и им руководит? Это пока было не самым основным. Главное, что я сразу правильно среагировал, – Вершинин в этом деле не последнее лицо. Сами по себе фигуры погибших парней ничего собой не представляют. Нет причин, чтобы вот так вот, внаглую, расстреливали бы Владимира Польди. Он слишком ничтожная, хотя грязноватая фигура. Его бы просто могли зарезать где-нибудь в темном подъезде, и все на этом кончилось бы. Но тратить на него автоматные очереди, да еще прилюдно, средь бела дня – это слишком много для такой незначительной фигуры.
Конечно, присутствие в деле спецслужб осложняет расследование и, может быть, даже делает его чрезвычайно опасным. Если бы еще только ГРУ, но теперь и ФСБ, то есть КГБ, светится. ГРУ так и не прислало нам ответ на повторный запрос относительно Вершинина. Что-то тянут. Одно несомненно – они знают, что это за фигура. Знают и в ФСБ, где, как мне показалось, предпочитают в данной ситуации работать чужими руками, и именно потому дали нам рекомендации обратиться в ГРУ. И другие вопросы возникают... Почему, например, один человек волнует и тех, и других, хотя ГРУ и ФСБ, как я слышал, частенько живут как кошка с собакой... Или как абвер с гестапо... Кому какое сравнение больше нравится... Они конкуренты, и если не действуют сообща, то стараются не посвящать один другого в свои планы. Или они действуют сообща? Здесь – едва ли. Иначе ФСБ не отправляла бы нас в ГРУ...
Но что же тогда за фигура такая – Роман Павлович Вершинин? Он слишком молод для того, чтобы стать самостоятельно значимым явлением. Вполне возможно, что он вообще проходной персонаж, никакой особой нагрузки не несущий... Но что-то на нем завязано такое, что имеет большое значение для всех...
Нет... Конечно, нет... Из-за проходной фигуры, мелькающей где-то в глубине сцены, не подняли бы такую стрельбу. Здесь что-то кардинально решали и настойчиво сообщали противоположной стороне... А разгребать все это дело нам... И будем разбираться, пусть против нас выступают ГРУ и ФСБ, вместе взятые, и недобитые остатки КГБ тоже... Пора спецслужбам понять, что не они обязаны хозяйничать на улицах, а люди должны чувствовать себя в городе в безопасности.
Меня стала донимать сильная головная боль. После сотрясения мозга это естественное явление. А тут еще дело такое закрутилось, что нервы надо иметь железные, чтобы не сорваться. Это все тоже на голове сказывается. И боль усилилась. Следовало бы, конечно, себя поберечь, чтобы дураком
Я вернулся в свой кабинет, временно оккупированный Суглобовым. Костя только что трубку положил и передвинул в сторону листок, на котором что-то записывал.
– Голова болит? – спросил я, видя его красные глаза.
– Это еще терпимо. Тошнит сильно.
– Меня не так сильно тошнит, как голова замучила. Может, нам лучше отлежаться до вечера? Иначе завтра вообще не встанем.
– Я не против.
– Тогда сходи к Бегемоту... И от моего имени тоже... А пока посмотрю, что тут у нас есть... – я взял в руки листы, на которых Костя вел записи.
Он встал с удовольствием. Хотя к Бегемоту идти следовало бы мне, как начальнику отдела, но я очень не люблю просить за себя, и лейтенант это знал. Он, даже при своей нынешней «неразговорчивости», сумеет представить дело так, что Бегемот сам попросит меня, а то и прикажет отправиться домой, и даже машину выделит.
Константин ушел. Я стал просматривать сообщения, полученные от сотрудников, чтобы составить план мероприятий до того, как отправлюсь отдыхать. В принципе, Костя все уже сделал. Номер мобильника Вершинина зафиксирован, бумаги для получения санкции на прослушивание подготовлены. Старший лейтенант Яковенко нашел номер банковского счета Вершинина. Хорошо бы его без средств к существованию оставить на время розыска. Следовательно, надо еще один документ для санкции подготовить и выставить пост в банке. Пост во двор, где стояла синяя «Мазда», отправлен, там караулят. Не знаю, сумеют ли они опознать самого Вершинина, но машину, если она появится, опознают точно. Боюсь только, что парни, наученные нашим с Суглобовым опытом, постараются сразу применить оружие. Как только освободятся люди, надо послать пару человек на опрос жильцов дома. Кто-то должен знать, где живет обладатель синей «Мазды». Машина приметная, и во дворе уже, наверное, примелькалась, как и хозяин. Бывшую жену Вершинина тоже нашли, с ней обстоятельно, но бестолково побеседовали, документы скоро будут в деле. Мне осталось только все это записать и передать Бегемоту план мероприятий.
Я с неохотой включил компьютер, потому что бумажную, как и электронную, волокиту не люблю. Я всегда был и остаюсь только человеком действия.
Работа не заняла много времени. Закончив систематизирование действий по поиску Вершинина, я, чтобы поиск не выглядел однобоким, присоединил и данные по допросу потерпевшего Ласточкина. Потом подумал и позвонил одному знакомому подполковнику из ФСБ. Попросил его узнать, что за человек такой работал у них, когда контора еще КГБ называлась – Ивлев Юрий Борисович.
– Подожди... Я сразу с компьютера наберу... Если это не закрытые данные... Он что-то натворил?
– Пока проходит как свидетель, но есть у меня подозрения.
– Так... Есть такой... Был такой... Полковник Ивлев... ПГУ [6] ... Я тебе не советую связываться... Характеристики на него, понятно, нет... Адрес нужен?
– Спасибо. Адрес он сам назвал. Думаю, не наврал... Нет пока причин, да он и не захочет привлекать к себе лишнее внимание.
Проработку отставного полковника Ивлева я в план, конечно, тоже внес. И сразу перебросил через сеть план на компьютер Бегемота. Он у нас любит новизну, хотя работает на такой технике одним пальцем и по паре минут ищет каждую букву. Но компьютер, как полковнику кажется, придает его облику современность, следовательно, его не сразу на пенсию будут выгонять. У каждого из нас свои слабости.
6
ПГУ – Первое главное управление КГБ СССР, ныне внешняя разведка.