Перехватчики
Шрифт:
Потом мы зашли в кафе и поели. А когда снова вышли на улицу, было темно. На небе горели звезды, но луна не показывалась. Окна домов смотрели розовыми, голубыми, желтыми и зелеными огнями, они точно дразнили нас, напоминая о том, что у нас нет своего угла и мы не можем сейчас уединиться и принадлежать друг другу.
Иногда мы замедляли шаги или останавливались и смотрели на чужую жизнь, думая вслух, как бы устроили свою.
Я не придавал значения убранству комнат. Я привык жить в помещениях, залитых
— Чехлы на мебель я не буду надевать, — говорила Люся, замедляя шаги у другого окна. — Это простит. Комната становится похожей на общественное место.
И мне вспомнился зачехленный диван в загсе.
Люся шла и мечтала вслух. Она, казалось, забыла о моем существовании. Но я не обижался, я жадно ловил каждое ее слово, думая о том времени, когда можно будет претворить в жизнь Люсины желания. Они были для меня законом.
В одном из окон за тюлевой занавеской мы увидели молодую женщину с младенцем на руках. Она кормила его грудью и улыбалась тихой материнской улыбкой. Люся как-то сникла и замолчала.
«Она очень неровная, — подумал я о Люсе, — как море. То светится миллионами веселых искр, то хмурится и похожа на холодный свинец».
— О чем ты думаешь? — я сжал Люсину руку.
— Так, ни о чем.
— Нет, о чем-то думаешь.
— Ты, Лешенька, все знаешь. Я по голосу чувствую. Только рано об этом. Я буду работать, учиться. Нужно встать на ноги.
Да, я думал о ребенке, хотя даже себе не хотел признаться в этом.
На вокзал мы пришли за полчаса до отхода Люсиного поезда. Совершенно случайно она попала в тот же вагон, в котором мы, летчики, приехали сюда.
— Уже обратно? — спросил проводник, узнав меня.
— Жену отправляю. Жена едет. — Если бы было можно, я, наверно, просклонял бы это слово во всех падежах. Оно звучало для меня как самая лучшая музыка. — Вы уж помогите жене сойти. У жены тяжелые чемоданы.
— Не беспокойтесь. Довезем и выгрузим. Поставив Люсины вещи в купе, мы вышли на перрончик. Разговор не вязался. Люся посмотрела на небо.
— Помнишь, Леша, я однажды нашла для себя звезду, ты назвал ее Спикой и сказал, что это из созвездия Девы.
—. Да, тот вечер окончился для нас разрывом.
— Я не пустила тебя на свою звезду и сейчас готова исправить положение, если найду Спику.
— Вот она, — я указал на яркую, мерцавшую голубым огнем звездочку.
— Я так и думала. Мы будем смотреть на нее в одно и то же время и думать. Ты скажешь, это банально. И пусть, — на глазах у нее заблестели слезы.
— Не скажу, — я притянул Люсю к себе. — Мы будем думать о
— И об этом, — тихо сказала Люся, наклонив голову.
— О том, что мы всегда будем вместе.
— И об этом.
— Что мы никогда не будем ругаться. Это противно и глупо.
— И об этом.
По радио объявили, что до отхода поезда осталось пять минут. Мы испуганно посмотрели друг другу б глаза.
«Через триста секунд ее уже не будет рядом со мной, и каждая следующая секунда будет увеличивать расстояние между нами».
Я сказал ей об этом.
— Мы думали об одном и том же, — прошептала Люся.
— Это единство душ.
— Бабушка сказала, что ты меня украл. Верно, смешно?
«Женился, как украл», — вспомнил я слова Лобанова.
— Это ничего. Мы это событие еще отметим. Мы обязательно…
— Знаешь, я очень попрошу тебя… — перебила Люся. — Ты ведь мне не откажешь? — она внимательно смотрела мне в лицо. — Дай честное слово.
— Хоть десять.
— Я не хочу, чтобы у нас была свадьба, чтобы ты приглашал своих друзей.
— Но почему же?
— С меня уже хватит.
— Но я же обещал ребятам.
— Ты не имел права обещать. Такие вопросы решают вдвоем, — в ее голосе я уловил знакомые мне жесткие нотки.
В голове состава раздался свисток. Поезд тронулся.
Люся растерянно кинулась к вагону. Мне захотелось схватить ее, удержать, оставить, но стоявшие на подножке проводник и какой-то матрос ловко подхватили Люсю, и она нырнула за их саженные спины. Мы так и не попрощались.
— Пиши! — крикнул я, ошеломленный таким неожиданным расставанием.
Она махнула маленькой рукой из-за широкого плеча матроса.
СЕНСАЦИОННОЕ ИЗВЕСТИЕ
— Смотрите: это наш связник! — воскликнул Кобадзе, указывая на легкий перкалевый самолетик, прострекотавший над аэродромом. Мы подняли головы и, загородившись от солнца руками, стали следить за полетом По-2 с хорошо знакомым номером на хвосте. Самолетик прилетел словно из другой эпохи, таким он теперь казался беспомощным и музейным. И вместе с тем мы очень обрадовались старому испытанному другу.
Кто же мог пожаловать на нем?
Сделав традиционный круг над аэродромом, «небесный тихоход» пошел на посадку. Коснувшись земли, он пробежал всего метров сто и остановился, словно для того, чтобы показать сразу все преимущества королевской техники. Мы невольно переглянулись. Если бы так мало места требовалось для посадки реактивным самолетам!
К По-2 подбежал Лобанов, ухватился за конец плоскости и, развернув его, пошел рядом к самолетной стоянке.
Мы гурьбой двинулись к месту, где самолет должен был остановиться.