Перехватчики
Шрифт:
Мы встали.
— Сидите! — Истомин с укоризной посмотрел на Приходько. — Что это вы на посадке галок ловите? Раскочегарили машину, повыпускали все лопухи и кирпичом падаете. И мы на спарке идем на посадку. Тут можно дров наломать. А я и Косичкин не Романюки и не имеем тысячи прыжков с парашютом.
Учтите, в следующий раз я посажу вас во вторую кабину и заставлю на посадке катапультироваться, — это он уже говорил не всерьез, но смотрел на Приходько все так же сурово.
«А куда же руководитель посадки смотрел?» —
Истомин достал папиросу и спросил уже более миролюбиво:
— Обсуждаете проведенные полеты?
— Да. Вот хотим завтра потренироваться в глазомере, выкатим самолеты со стоянки.
— У нас же недавно была такая тренировка.
— А если одной мало?
— Подождите, когда устроим вторую. Нельзя же заниматься каждому, чем вздумается. Этак у нас никакого порядка не будет. Давайте придерживаться плана учебно-боевой подготовки.
— План не пострадает. Скорее наоборот.
— Ну вот что, — перебил Истомин, — не будем устраивать дебаты. Завтра другая тема занятий.
Он поднялся и пошел на стартовый командный пункт. Но, видимо сообразив, что взял в разговоре не совсем верный тон, вернулся и добавил:
— Нам сейчас надо подумать о тех, кто получил на прошлых полетах плохие отметки.
Вот тут, мне кажется, и была основная ошибка Истомина. Он любил повторять: «Учиться надо на чужих ошибках, а не на своих» — и все наше внимание нацеливал на эти ошибки, хотя мы давно уже их не делали.
На другой день мы все-таки нашли время и, выкатив самолеты, потренировались в глазомере. Об этом, конечно, узнал и командир эскадрильи.
— А вы упрямый, — сказал он мне во время предварительной подготовки к очередным полетам для отработки воздушного боя. — Конфликтовать с командирами не советую.
— Завтра мы будем драться в стратосфере, где техника ведения боя усложнена, — сказал я, стараясь выдержать грозный взгляд комэска, — и у нас не будет времени на гадание, соответствуют ли заданным интервал и дистанция, мы должны знать об этом точно.
— Что ж, посмотрим, — больше капитан ничего не сказал.
— Ну, ребята, надо доказать командиру, что не зря старались, — сказал я ведомым в день полетов, чувствуя, что Истомин склонен был согласиться со мной. Может быть, он понял, что нельзя подменять командиру звеньевых и ведомых. Ведь он не семижильный, мог и заболеть — и тогда мы все могли бы очутиться без руля и без ветрил.
Маневрировать самолетом на большой высоте было трудно. А такие фигуры, как петля Нестерова, полупетля — петля в наклонной плоскости, — вообще невозможно было сделать. На простой разворот у нас уходило в три раза больше времени, потому что радиус его приходилось увеличивать.
Малейшая ошибка в пилотировании вела к потере высоты, которую приходилось
— Отлично сработано, — сказал он Истомину на полковом разборе полетов. И, подумав, добавил: — Включите ведущего в график дежурных по готовности в простых условиях.
Я не верил своим ушам. Меня в график дежурных? Об этом можно было только мечтать.
Проходя мимо дежурного домика, около которого всегда стояла пара расчехленных истребителей, я завидовал летчикам, которым было поручено нести боевое дежурство.
Они мирно сидели на увитой плющом террасе и стучали костяшками домино по столу или читали книги, а когда подходило время обеда или ужина, им прямо туда привозили еду, но я знал, почему они не снимали с себя летного снаряжения и, балагуря между собой, держали ухо востро.
Стоило бы только передать перехватчикам с КП готовность № 1, как они сорвались бы со своих мест и помчались к стоявшим на старте самолетам.
И горе было бы тому вражескому самолету, который осмелился перелететь государственную границу. Они преследовали бы его до полного уничтожения. Даже если бы у перехватчиков вышли боеприпасы, они не прекратили бы погони. Пошли бы на таран, как в войну шли на него их друзья по оружию.
И вот теперь меня включали в семью летчиков, которым доверили охрану государственной границы с воздуха.
Я ликовал, мне хотелось вскочить на стол и сделать стойку на руках, но нужно было, под стать моменту, хмурить брови и сжимать челюсти. Ведь теперь я стал на голову выше некоторых своих товарищей, и мне «по штату» полагалось быть серьезным.
ТРАГЕДИЯ МАЙОРА СЛИВКО
— Вы домой, лейтенант? — комэск оторвал взгляд от летных книжек, которые просматривал.
Я взглянул на часы.
— Сначала зайду поужинать.
— Вот и чудесно. По пути заскочите к Сливко и попросите прийти в класс. Нужно подготовить к завтрашнему утру график персонального налета по видам подготовки. Писарь знает. Он поужинает и тоже придет.
— Разве у нас завтра подведение итогов за месяц? Кажется, намечалось в понедельник?
— Пришлось перенести. На подведение хочет приехать командир дивизии.
— Хорошо, я передам майору.
— Пусть поторопится, — крикнул вдогонку Истомин.
Вот уж тут нельзя было не согласиться с Лобановым, который любил говорить, что «кривая вокруг начальства короче прямой». И зачем я заглянул в класс? Мне не хотелось идти к майору, потому что меня ждала Люся. Мы условились вместе с Кобадзе и Шатуновым отправиться в лес, полюбоваться на золотую осень. Кобадзе хотел проверить поставленные на той неделе капканы на рысь.