Переиграть войну! Пенталогия

Рыбаков Артем Олегович

– Ну что, давайте, переодевайтесь, – скомандовал он.

Я достал из рюкзака небольшой сверток с гражданской одеждой, которой нас снабдил Акимыч. Пара минут, и я стал выглядеть, как заправский полицай! Потрепанный серый пиджак, мешковатые шерстяные штаны, кепка, на ногах – поношенные, но крепкие яловые сапоги. Дымов провозился чуть дольше, но теперь и он щеголял в похожем наряде.

– Сань, мне кажется, что лучше начать с соседней деревни, а вы пока понаблюдаете за этими.

– Ты Есьмановцы имеешь

в виду? – спросил Люк, разглядывая карту.

– Да, вот эту – за лесом. Шансов нарваться на эсэс меньше, а обстановку в округе выясним.

– Согласен. Рацию возьмешь?

– Да, но в деревню без нее пойду. Спрячу гденибудь за околицей.

– Стволы?

– «Вальтер». Он маленький.

– Ну, – он тяжело вздохнул, – присядем на дорожку…

– Да мы и так вроде на земле сидим…

– Это присловье такое.

Несколько мгновений мы посидели молча, затем Люк встал. Вслед за ним поднялись и мы с Алексеем.

* * *

Как всегда, провожая ребят на задание, Александр нервничал сильнее, чем если бы ему самому предстояло ползать по тылам врага. Два десятка лет войн, пусть и маленьких, но настоящих, – это тот опыт, который не заменишь никакими знаниями… И, если за Люка Фермер был спокоен, то изза Антона, а тем более за ставшего за последние пару недель своим Дымова сердце нетнет, да и прихватывало…

«Тьфу ты, так седым до «полтинника» стану! – подумал Александр. – Надо чемнибудь себя занять… таким… эдаким…»

…Общий подъем объявили в семь – через два часа после ухода разведчиков. Почти все это время Александр провозился с немецкими минами, пытаясь разобраться в их устройстве. Накрывшись тентом, чтобы не выдать себя бликом фонаря, Фермер включил светодиодную лампу, достал инструменты и приступил к работе.

В очередной раз, столкнувшись с плодами «сумрачного тевтонского гения», он подивился тому, как можно простые вещи сделать сложно. «Да, два взрывателя – лучше, чем один, но трито куда?! – думал он, разглядывая «тройник», вывернутый из немецкой мины. – Да к тому же – нажимной. А вот чека на вытяжном – получше, чем у МУВа. Универсальнее…»

Он аккуратно взял в руки мину: «Так, эта гайка прижимает крышку, а вот эти три винта ее и фиксируют…»

Минута – и крышка снята. После непродолжительной возни Саша вытащил из внутренних каналов детонаторы. «Три детонатора на обычную противопехотку?! Неудивительно, что они войну проиграли! На одну мину три взрывателя и три детонатора! Ну, я думаю, что и с одним детонатором работать будет как надо…» – и он положил два «лишних» детонатора в небольшую коробку, выложенную изнутри тряпкой.

До момента, когда все встали, Александр обработал подобным образом пять мин.

* * *

К деревне мы с Зельцем подходили осторожно, прокравшись через заросли кустарника, густо росшего вдоль берега небольшой речки,

что протекала почти у околицы, к небольшому леску, что виднелся с северной стороны. В одном месте берег был густо истоптан копытами и повсюду валялись коровьи лепешки, но ни одной свежей я не заметил. Минут двадцать мы рассматривали в бинокль внешне безжизненную большую, домов в пятьдесят, деревню. Наконец я решился:

– Люк, Арт в канале. Что у тебя? – спросил я в рацию.

– Я ничего странного не вижу, – с того момента, как мы пошли к деревне, Саша внимательнейшим образом наблюдал за окрестностями в оптический прицел своей винтовки.

– Тогда мы пошли!

– Ни пуха…

– К черту!

Я разгреб песок под приметной корягой и, завернув в полиэтиленовый пакет рацию, зажигалку из будущего и гелевую авторучку, сунул сверток в получившуюся нишу.

– Ты чтонибудь оставлять будешь? – спросил я, покосившись в сторону Дымова.

Он отрицательно мотнул головой.

– Тогда пошли! – и я присыпал тайник песком.

…Деревня встретила нас странной, какойто неживой тишиной. Нет, звуки, конечно, присутствовали: скрипел, поворачиваясь по ветру, на крыше одного из домов железный флюгер, гдето изредка стучали ставни, раскачиваемые порывами ветра… Но не раздавалось людских голосов, не мычали коровы и не лаяли собаки, то есть не было всех тех звуков, что составляют постоянный шумовой фон, к которому за две прошедшие недели я успел привыкнуть. Ощущение какойто неправильности не покидало меня. И одновременно с этим в глубине души поселился страх. Больше всего в этот момент я страшился того, что найду чтонибудь похожее на то, что вчера обнаружил в такой же пустой деревне Люк.

Зельц толкнул калитку и вошел во двор одного из домов, третьего или четвертого с краю. Никого. Оглядев двор, он направился к крыльцу. Пришлось последовать за ним. Чтобы придать себе уверенности, я вытащил «вальтер», который спрятал сзади за поясом.

Через пару минут в дверь выглянул Дымов:

– Никого. Судя по всему, уходили в спешке. Даже продукты коекакие остались.

Сам не зная почему, я спросил:

– А дети в семье были?

– Нет. А при чем здесь это?

Я наконец сформулировал ответ и больше для себя, нежели отвечая Алексею, сказал:

– Люди обычно первым делом о детях заботятся… По вещам можно понять, что случилось…

Леша понимающе кивнул, и мы направились к следующему дому.

Пока Дымов осматривал жилище внутри, я решил немного осмотреться на подворье.

Ближайшая небольшая постройка, оказавшаяся курятником, была пуста. Я уж было направился к большому сараю, стоявшему в глубине двора, но, сделав несколько шагов, осознал какуюто неправильность в окружающей обстановке. В траве вдоль забора змеился телефонный провод!