Переиграть войну! Пенталогия

Рыбаков Артем Олегович

– Люк, не понял тебя! – откликнулся Фермер.

– Повторяю. Мы на месте – в ста метрах от точки. Моста нет – разрушен. Подходы заминированы.

«Ни хрена себе! Куда же это мы вляпались? Похоже, что немцы заблокировали этот район…»

– Про мины с чего решил? – спросил командир.

– С этой стороны плакаты стоят, а подходы к мосту и броду все в ямках. Я метров с пятидесяти разглядывал в оптику – усики «лягушек» засек.

Фермер сочно выматерился. Я его понимал – мы сами загнали себя в ловушку.

– Так, Саня, оставь бойцов наблюдать, а сам сюда вали. Ты, Тоха, – тоже. Через сорок минут жду обоих у машин.

Проинструктировав бойцов, я взял ноги в руки и был у машин уже через четверть часа, а вот Саню

пришлось ждать не сорок минут, а все девяносто.

…Глядя на серое, какоето осунувшееся лицо товарища, мы слушали его рассказ:

– Блядь, я перед уходом решил эту деревеньку проверить… Как ее? Козаки… Пустая она, так я получше хотел разобраться. В общем, все они там… Все… Я, как ближе подошел, так запах учуял… Только не сразу понял, откуда он мне знаком… Два дома и сарай большой… Все вокруг утоптано… Барахло какоето валяется… – казалось, что слова с огромным трудом проходят через Санино горло, что он прилагает огромные усилия, чтобы заставить себя говорить. И тут я понял, что суровый Люк, побывавший в свое время «за речкой» да и в девяностые не на печи лежавший, с трудом сдерживает слезы!

Я сидел, не понимая, о чем он говорит. «Кто такие эти «все»? И чего это он так расчувствовался?»

– Я… – Люк мотнул головой, словно отгонял докучливую муху, – я… человек шестьдесят там… Из них детей… двадцать… Я не считал… Не смог… Я запаха не выдержал… – и он шмыгнул носом.

От внезапного понимания того, о чем рассказывал Саша, по моей спине будто жидкий азот потек! Холодная волна прошла вдоль позвоночника, голова стала легкой, а грудь сдавил металлический обруч. Лицо и плечи свело судорогой… «Нет, как так? Что? Какие каратели? Партизан же еще нет!» – словно рой безумных пчел вился у меня в голове.

Да, я видел фильмы про войну и читал книги, но все это было гдето там, далеко. Осознание же того, что вот здесь, рядом, в какойто паре километров от меня лежат обугленные тела десятков людей, убитых просто так, оттого, что лень было возиться с переселением, заставляло кулаки сжиматься до хруста в суставах.

– Саш, отпусти, я их ночью…

– Нет, – перебил меня командир, – нам «язык» нужен. Я сам пойду. Сколько, говоришь, у моста?

– Около трех десятков насчитали.

– И эсэсовцев около роты… – задумчиво произнес Саша. Потом подумал несколько секунд и продолжил: – Вы двое и Ваня сейчас собирайтесь, пойдем мины снимать. На этом пятачке нас выщемить – как два пальца об асфальт… А ночью я с «молодыми» погулять схожу.

Лицо его было бесстрастно, но я с командиром уже восемь лет, потому и заметил, что, несмотря на внешнюю невозмутимость, внутри у него кипят те же ярость и ненависть, что переполняли сейчас меня.

– Товарищ майор, можно я с вами пойду? – подал голос Трошин.

– Нет, нельзя. Останешься за старшего. Шомпола приготовьте.

– Командир, надо Алика с собой взять, вдруг поймаем кого… – сказал Люк. – Там на месте и расспросим.

Да, не позавидую я тому немцу, которого Люк сегодня «поймает», а тем более расспрашивать начнет!

…На все сборы мы потратили минут десять, не больше. Про уничтоженную деревню решили пока никому не говорить, чтобы не нагнетать обстановку.

До оставленных в дозоре бойцов мы дошли сравнительно быстро, благо идти было недалеко. Я посмотрел на часы. 18.33 – это значит, что у нас есть почти три часа до того момента, когда стемнеет так, что работать с минами будет невозможно.

– Тоха, ты – со мной, а Ваня – с Шурой, – распорядился командир. – Тотен, ты с бойцами в дозоре.

Мы все, кроме окруженцев и Фермера, были одеты в немецкую форму, так что маскировка была обеспечена.

– Какие здесь мины? – спросил командир у – Люка.

– «Тридцать пятые». «Лягушки» [84] .

– Блин, только на картинках видел. Ктонибудь с ними сталкивался?

– Я.

На «копе». Инструкции по разминированию читал. Но не разряжал ни разу. Мы их сразу подрывали, – ответил Люк.

– Мне бы на взрыватель посмотреть… – сказал Казачина. – А там разберусь…

Люк почесал затылок, пытаясь вспомнить, потом его лицо посветлело:

– Так, если три усика торчат – это нажимной, «Зет 35», а если струна в стороны – это «ЗетЗет 35».

84

«Лягушка» (Sprengmine 35, S.Mi. 35) – немецкая противопехотная осколочная выпрыгивающая кругового поражения мина.

– Бечевка на обрыв или на вытяжку? – спросил Фермер.

– На вытяжку. Могла и «терка» [85] на ранних стоять. Потом стали аналог нашего МУВа [86] ставить.

– «Терка» – это хорошо! Водичкой полить можно, да и бечевку перерезать проще, чем струну, – обрадовался Казачина.

– Замедление на вышибной – секунды четыре, – добавил Люк.

– Ну, поползли! – скомандовал Фермер.

…Несколько раз нам во время наших игр приходилось проводить «разминирование». То есть все было посерьезному: минное поле, которое надо было пройти для зачета, невидимые, невесомые ниточки натяжных «взрывателей», хитроумно установленные под дерном замыкатели, холодный пот, сбегающий вдоль позвоночника. Только здесь в случае ошибки в нас полетят не пластмассовые шарики, выброшенные петардой, а стальные шайбы, и заряд их метнет раз в сто более мощный.

85

«Терка» – терочный воспламенитель.

86

Минный взрыватель МУВ – взрыватель упрощенной конструкции, использовавшийся в качестве взрывателя противопехотных, противотанковых, объектных мин РККА в течение Второй мировой войны, а также послуживший примером для многочисленных подражаний в вооруженных силах других стран.

Все разы, что нам попадались «мины», я был вторым номером у командира: инструмент подать, флажком «мину» пометить, вытащить «раненого», если сценарием это предусмотрено. Подрывались мы два раза и, несмотря на игрушечность процесса, ничего хорошего об этих случаях я вспомнить не могу…

Первое движение шомполом параллельно земле, затем вверх. Бечевки нет.

Теперь Саша аккуратно втыкает щуп в землю под острым углом. Еще раз. Еще. И еще… И еще. Звяканье. Есть мина!

Он аккуратно раздвигает траву, из которой торчат тройные усики нажимного взрывателя, и ложится рядом с миной. Моя задача теперь – в случае срабатывания вышибного заряда мины упасть сверху на Сашу, закрывая его своим телом. В качестве призрачной страховки у меня на спине висит рюкзак с вложенным в него небольшим металлическим листом. Еще обнадеживает тот факт, что готовые осколки должны разлететься параллельно земле. Правда, все понимают, что в случае подрыва мгновенно всполошатся немецкие посты на обоих берегах реки, и тогда нас будут искать…

– Булавку!

Я вкладываю в его ладонь обычную английскую булавку. Саша аккуратно вставляет ее во взрыватель.

Внимательно осмотрев мину еще раз, Саша после секундной задержки начинает по миллиметру выкручивать взрыватель. Я обратился в слух, ведь чем раньше я услышу хлопок сработавшего детонатора, тем больше у меня будет времени, чтобы среагировать.

«Пять секунд… семь… двенадцать», – непонятно зачем я считаю про себя.

Есть! Взрыватель в руке у Фермера. Он передает его мне. Я заворачиваю его в лоскут ткани и прячу в висящую на боку коробку от немецкого противогаза.