Переиграть войну! Пенталогия
Шрифт:
Начну с севера. Под Великими Луками наши части связаны плотной обороной противника и имеют в своем тылу прорвавшуюся группу вражеской кавалерии, предполагаемой численностью в дветри дивизии. При этом один из корпусов Гота, выдвинутый на помощь группе армий «Север», связан фланговым ударом 30й армии русских, которая фактически отрезала его тылы от боевых подразделений.
Южнее, в полосе, обороняемой VI, V и VIII корпусами, практически по всей линии соприкосновения сегодня утром проведена массированная артиллерийская атака с использованием дальнобойных орудий, в результате которой наши части понесли заметные потери и нарушена связность управления в районе Духовщины.
– Вчерашнее нападение на тыловые подразделения
– Да, действительно, Тресков, то, что вчера мы посчитали пусть крупной, но обычной диверсионной вылазкой, в свете сегодняшних событий получает другое значение… – Он внезапно замолчал и замер, целиком поглощенный своими мыслями. – Они планируют прорываться от Ярцево, обходя Смоленск с севера! Я думаю – в направлении на Рудню, – после длительной паузы заявил он, после чего сделал приглашающий жест, предлагая присутствующим высказаться. Решение все равно принимал он, как старший по званию и должности, но свободный обмен мнениями был в традициях прусской военной школы, равно как и обширная практика штабных игр, позволявшая перебрать в процессе подготовки операций максимально возможное количество вариантов.
– Что привело вас к таким выводам, господин фельдмаршал? – спросил Грейфенберг, стоявший на другой от Клюге стороне стола.
– Ханс, у вас не сложилось впечатления, что за последнее время большевики несколько поумнели? У меня тоже. Следовательно, они вполне могли поменять тактику и вместо прямолинейных лобовых атак применить, к примеру, «раздергивание». На мой взгляд, почти все действия последних дней укладываются в подобную схему.
– А как же перехват корпуса Кунтцена? – спросил ктото из офицеров.
– Случайность, – отрезал фельдмаршал. – Атака пехоты русских должна была поддержать прорыв кавалерийской группы, позволить ей выйти на коммуникации 9й армии. В этом случае атака через центр имеет солидные шансы на успех и приводит к отсечению всей группировки Штрауса. – Указкой фон Клюге показал на карте, где, по его мнению, должен нанести удары противник. – При выходе русских на рубеж Рудни наш левый фланг просто повиснет в воздухе, а разрыв с войсками Лееба будет практически непреодолим. А наши соседи слева уже испытывают нешуточные трудности с продвижением вперед… Я понимаю, что переброска танков Гота под Великие Луки фактически спасла правый фланг «северян» от разгрома. И учтите, господа, дорожная сеть в этом районе развита еще хуже, чем у Смоленска и на южном фасе. Таким образом, маневр по рокадным направлениям существенно затруднен, и даже если мы вовремя поймем замысел противника, то перебросить подкрепления попросту не успеем. Поэтому я считаю необходимым в срочном порядке подпереть фронт на этом направлении подвижными частями Гота. Что из резервов мы можем отправить прямо сейчас?
– К сожалению, данные из фронтовых частей пока крайне неточны, – вздохнул начштаба. – Проводные линии связи повреждены, их сейчас восстанавливают. Имеются также повреждения радиостанций. В частности, недоступны отделы связи 161й и 87й пехотных дивизий. Связь с ними мы поддерживаем через узел 7й танковой. После недавнего нападения красных они хоть и потеряли примерно половину наличных средств связи, но пару радиостанций дальнего действия сохранить удалось.
– А полковые станции? – поморщившись, спросил командующий.
– Нас они, возможно, и принимают, но для передачи мощности явно не хватает. Какникак двести семьдесят километров по прямой. Есть связь со штабом 8го корпуса, и они ретранслируют нам сообщения из Духовщины, но эта схема приводит ко вполне объяснимым задержкам, – ответил начальник связи группы армий.
– Господин фельдмаршал, – поднял руку пожилой оберст, – а что мы будем делать с отрядом у озера Палик? Если они в качестве развития новой
Клюге побарабанил по столу пальцами левой руки, качнул указку в правой.
– Что сообщает авиаразведка? – вперив взгляд водянистых, чуть навыкате глаз в полковника, спросил он.
– Облеты проводились раз в два часа, господин фельдмаршал. Крупных масс противника замечено не было.
– А мелкие, стало быть, были?
– Так точно, господин фельдмаршал! Замечены отдельные группы военнослужащих противника численностью до роты!
– Вот и отправьте туда полицейских. На фронт мы этих дармоедов все одно послать не можем, так пусть хотя бы разведку проведут.
– А что в таком случае мне делать с заявкой контрразведки и службы безопасности на четыре пехотных батальона для поиска русской разведгруппы западнее Могилева? – Генерал Шенкендорф, отвечавший за охрану тыла группы армий, был одним из самых старых среди всех присутствующих, отчего мог позволить себе некоторую вольность в общении с Клюге.
– Вы можете выполнить эту заявку, не отвлекая маршевые и боевые части, Макс?
– Вполне. Но это займет на пару дней больше времени.
– Значит, так и поступим! Что у вас? – фельдмаршал повернулся к застывшему в трех шагах от него оберлейтенанту с ленточкой Железного креста второго класса. «Из первых, за Польшу, наверное, получил», – отметил про себя Клюге, обратив внимание на нестандартную желточерную расцветку – в свое время производители ошиблись с рецептурой краски, и ленты очень быстро выцветали. Но многие отказывались менять старые ленточки на новые.
– Расшифровка донесения из Духовщины, господин генералфельдмаршал! – Офицер сделал два четких шага и протянул документ командующему.
Пока Клюге читал сообщение, все замерли в томительном молчании: логические построения и прикидки – это, безусловно, хорошо, но каждый из офицеров знал, как легко они рассыпаются при столкновении с ежесекундно меняющейся действительностью войны.
– На стыке 5й и 8й пехотных дивизий противник вклинился в нашу оборону на глубину до пяти километров. – Лист с шифровкой упал на карту, а указка, снова очутившаяся в руке «Умного Ханса», провела прямую линию от фронта почти до Духовщины. – Танкисты из 7й дивизии сообщают, что пока накапливают силы для совместного с 14й мотопехотной контрудара и последующего окружения прорвавшейся… Хотя… какой, к черту, накапливают?! – Генералфельдмаршал снова схватил листок с шифровкой. – Грейфенберг! Каково на настоящий момент состояние этих дивизий?
– Согласно последнему отчету, полученному нами два дня назад, в 7й дивизии боеготовы тридцать две «двойки», пятьдесят пять «панцер тридцать восемь» и десять «панцер три», – опытному штабисту не нужно было даже заглядывать в бумаги. – В ближайшую пару дней ремонтные подразделения способны вернуть в строй еще около десяти машин.
– Великолепно, – желчно пробормотал Клюге. – А какое количество можно уже списать изза этого обстрела? А сколько «ремонтопригодных» русские захватили, прорвавшись на пять километров? И сколько еще захватят, когда пройдут следующие пять? Мне кажется, господа, что строить гипотезы лучше, имея достоверную информацию. Соедините меня со Штраусом и Готом! После – с Гудерианом и Майхсом! Фон Тресков! – командующий повернулся к начальнику оперативного отдела. – Через полчаса жду от вас доклада о возможности использования железных дорог и трофейного подвижного состава для переброски подкреплений на угрожаемый участок! Вы, Ханс, – настал черед начальника штаба, – максимально быстро предоставьте мне данные обо всех наличных резервах! Включая трофейную материальную часть… На настоящий момент это все! – И генералфельдмаршал направился к столу, где размещались связисты.