Переинкарнация
Шрифт:
Ещё одну рыбку с блюдцем на пузе мы поймали почти перед самым выходом на сцену. Тармени его запеленговал, но оставил эту работу мне – наверняка, в воспитательных целях.
– Вот и славно, – с нескрываемой мстительной радостью похвалил наш улов Джарат. – Теперь прирезать гадов и на костёр.
– Думаю, Вейтелу будет полезно попрактиковаться, – намекнул мне Тармени на мой материнский долг обучать щенка на волкодава.
А что тут скажешь? Он прав, как бы я не бесилась, имея собственное пацифистское мнение на этот счёт. К тому же Вейтелу не требовалось разрешение матери в военных
Тармени кивнул ожидающему приказа Вейтелу – «Тарелочник» дёрнулся, как припадочный, и повалился прямо на заготовку будущего пожара. Поскольку ту сделали не пионерским «вигвамом», а пьедесталом для аутодафе, туда же вольготно улеглись ещё восемь тел. Для достоверности картины, так сказать. Подозрительно, если на пожаре погибнут одни командиры – поняла я, окончательно самоустранившись от продолжения банкета. Кто бы в чём ни был прав, смотреть, как твой ребёнок убивает восемь живых организмов, тошнотно до невозможности.
– Ты излишне травматизируешь, – попытался успокоить меня супруг.
– Драматизируешь, – машинально поправила я, выплывая из донжона во двор.
За спиной разгорался пожар. Справа в длинной приземистой постройке, где располагалась казарма, тоже. С неба лило, как из ведра. Перепачканные рожи мужиков светились от счастья, как фонари. Уставшие, замёрзшие – они взлетели на стену, будто двужильные. Даже Сарг Каром – два неугомонных старпёра. Не знаю, как пожар внутри помещения может имитировать удар молнии, но я была рада за них.
Вейтел здорово устал, но набычился, когда Тармени снова предложил спустить его на воздушном лифте, минуя верёвку. Я махнула рукой: пускай его. Хочет вдосталь нахлебаться настоящей походной жизни, пусть мучается. С мальчишками бесполезно спорить, когда речь заходит об их крепчающей мужской гордости. Тут хоть заорись, срывая голос и переходя на клёкот – тебя в упор не услышат. Особенно всякие там отпрыски Варкаров с их традициями боевых великомучеников. Правы наши Орденские тётки: сыновей нужно прятать от этого мира. Пусть растут учёными на благо человечества.
– Собственно, так и передаются функции защитников своего сообщества из поколения в поколение, – просветил меня Тармени, наблюдая, как мой сын сонной мухой ползёт вниз по верёвке.
Я чувствовала, что в любой момент он подорвётся и поймает этого олуха. Поэтому перестала волноваться за сына на этом кратком этапе его взросления. Смертельная усталость накатила внезапно и подмяла меня, будто борец сумо: мягко, но тяжело. Тармени что-то сказал Саргу, и в следующий миг я очнулась в саркофаге. Он выудил меня наружу и залил энергетиком. Заснула я по пути в спальню, куда меня транспортировали три барбоса.
Глава 24
В которой я начинаю понимать, как же реально нелегко…
Быть
Какое бы решение нами не принималось – заметила однажды Кристина Кашкан – точку всё равно поставят на небесах. Раньше я цитировала её направо и налево, а нынче стеснялась. Как в моём сомнительном положении относиться к тем небесам?
Прежде сроду не тянуло поставить себя на место Бога, дабы оценить масштабы его проблем. Исключительно тупая мысль, как если бы ты решил побывать в шкуре осадков, землетрясения или магнитной космической бури. Однако мне посчастливилось, как говорится, ознакомиться. Причём одновременно со стороны хозяина божественной шкуры, и со стороны безграмотных завистников, что думают, будто носить её неописуемое счастье.
Мне повезло: волей судьбы я выпала из числа завистников чужого всемогущества. Обрела дутое могущество, что рядом не стояло с подлинным. И до чёртиков устала барахтаться в этой трагикомедии, где самой себе казалась мышью, случайно выбежавшей на сцену во время эпической трагедии древних авторов. Они там величественно перемещались в облике Зевсов с Артемидами, громогласно изрыгая текст. А я торчала посреди нагретой софитами деревянной безграничности и готова была напрудить под себя лужу.
Проснувшись, уже привычно – как в позапрошлой жизни – скоренько собралась на работу и вылетела из дома. Не знаю: спал ли мой супруг сегодня, или нет, но он уже торчал на мысу, где трепался с Бешеным. А далеко на горизонте из горловины горного ущелья вытекал ручеёк нартий. Они летели почти над самой гребёнкой джунглей, не слишком разбрасываясь крыльями. Значит, всю ночь пилили сюда, пренебрегая усталостью. И рискуя покалечиться в горах, где каждый камень им всё-таки враг, а не сосед по коммуналке.
– Кишагнин! – расцвёл Бешеный, раздвигая лапы мне навстречу.
– Всё равно не выйдет! – ехидно предостерегла я.
И демонстративно прошила насквозь мускулистое капитанское тело.
– Девчонка! – ласково прогудел он, оборачиваясь.
– Сугардар, думаю, тебе лучше поторопиться, – оборвал нашу неуместную пастораль Тармени.
Я глянула на залив, образованный этим корявым мысом. Все шесть кораблей – три Бешеного и три катаяртанских – торчали там и явно не собирались устраивать себе отдых. Наоборот готовились поскорей убраться от этих берегов. Через прибой перепрыгнула и ожидала своего капитана лишь одна шлюпка. На белом песке стояли четыре обычных бочки.
– Не слишком хрупкие сосуды? – удивилась я такой безалаберности перевозчиков токсичных грузов.
– Это снаружи они простые, – посерьёзнел Бешеный. – А внутри сделаны покрепче. Я предлагал Сиятельной Шарли обить их железом. Но, та велела не совать нос, куда не надо. Знойная женщина, – многозначительно выдал он, пройдясь лапой по усам.
Как Сугардар не нервничал, старых соратников по борьбе с нечистью всё-таки дождался. Пошли обжимания, хлопки по спинам и плечам. Всякие нежности, замаскированные под грубый мужской юмор. Рядом с этой каруселью отирался Вейтел, напитываясь духом воинского братства, которому нипочём время с расстояниями.