Переинкарнация
Шрифт:
У нас таких не водится – я бы запомнила. Значит, любимому снова притащили посылочку с юга. Такое впечатление, что от нас хотят отделаться, забивая его голову познанием непознанной дряни. Дескать, коли бог при деле, так и народу радостно на приволье.
Но меня-то этим дома не удержишь! Я предпочитаю изучать мир на пленэре, летая, где вздумается, и суя нос, куда душа запросит. Тарменюша это приветствует: чем дальше и дольше от него супруга, тем успешней продвигаются его исследования.
– Что это у тебя за дрянь? – проигнорировала я камень, летящий в наш со Сли огород.
При
– О! Это очень интересный экземпляр! – обрадовался поводу погундеть мой супруг. – Видишь ли, эти представители вида прямокрылых имеют весьма распространённый…
Под научный бубнёж я перебирала иголки на его спине и раздумывала: куда бы сегодня податься первым делом? Вообще-то, обещала Джен, что явлюсь к ней в её новую крепость на западном материке. Там сейчас околачивается и переживает личную драму Лисёнок. Мальчик, наконец-то, влюбился – пора бы в тридцать-то лет! Но по оценке Джен мальчик влюбился «не в то» и «не так».
«Не в то» было дочерью правителя Шаруяртана – того горного убористого королевства, где мы когда-то отстояли городок Набис. По версии Джен, эту нахалку нарочно подсунули, чтобы прибрать нашего мальчика к рукам. Мол, надеется втереться и отхватить кусок западной земли на развод шаруяртанцев: дома-то у них тесновато. По остальным версиям вообще не разобрать, как складывалась эта драма. «Не так» - не аргумент, чего бы там не верещала моя свекровушка.
– Полагаю, наш Вейтел не в том возрасте, когда собственное мнение юноши можно идентифицировать, как незрелое, – мигом переключился Тармени на дела семейные.
«Наш Вейтел» появилось в его лексиконе ещё в бытность человеком. Но по-прежнему подогревало моё предубеждение против сближения этих авантюристов. Да, Лисёнок согласился, что перед водворением под землю, он должен донюхать жизнь наверху на всю катушку. Поездить по миру, походить в музеи и бордели. Тем более что к его услугам были целых три нартии: сын Гра-ары Раа-гар, которого я знавала ещё яйцом, и тётя Эби с дядей Арнэром.
Этой сладко-перчёной парочке отчаянно не сиделось на месте. Им-то нет нужды путешествовать под руководством людей: они и сами умные. Так что, после нашего с Тармени бегства – четыре года назад – мои старые добрые друзья силком уволокли Вейтела путешествовать. Попытались, так сказать вовлечь и окунуть. Лисёнок вовлёкся, но окунался вяло. Зато попался и влюбился.
– Ты полагаешь разумным своё вмешательство в процесс создания этой пары? – тоном руководителя практикума потребовал обоснований Тармени.
– Конечно! – тотчас обосновала я, переходя к его левому боку. – Если девчонка стоящая, я прижму Джен хвост. Жена она классная, мать из неё козырная. А вот свекровь – сплошной мрак.
– Между вами очень близкие отношения, –
– Ещё бы! Знаешь, сколько я приручала эту крокодилицу? Да быстрей бревно выдрессировать, чем эту заразу. Даже в моих гениальных руках на это ушло несколько десятилетий. А средневековая барышня, которую иезуитские традиции держали в ежовых рукавицах, с ней не справится.
– Думаешь?
– Ну, если только отравит, – пошла я на уступки в споре, дабы не упираться по мелочам.
Мы ещё немножко поторчали в лаборатории и потрещали о делах семейных. Затем позавтракали под научную лекцию. Наконец, Тармени уполз обратно в лабораторию кромсать жуков, а я поскакала ложиться в гроб.
– Ты сбрендил! – первое, что услыхала, явившись в кабинет Кэм.
Путь на ковёр к Джен я сочла разумным начать с менее опасного визита – для разминки, так сказать. Никаких невыполнимых обещаний я Кэм в последнее время не давала. Никаких пакостей – с самого моего побега – не подстраивала. Даже явилась прошлым летом на мероприятие, посвящённое оглашению Раутмара Двадцать Первого наследником Девятнадцатого. И не абы как: с громогласным велеречивым благословением отрока – тоже вытянулся за это время паршивец. И окончательно растворился в их подковёрных монарших процессах. Кэм во внуке душе не чаяла – не чаяла и я, что они тут грызутся меж собой, как собака с костью.
– Нет, ты видала умника?! – витийствовала королева, носясь по кабинету.
Двадцать Первый смотрел на неё взрослым, приличествующим наследнику взглядом. Заглянув внутрь мальчишки, я едва удержалась от смешков: тот прикидывал, как бы кому-то за что-то насолить. Одновременно разрабатывал планы прикрытия собственной задницы и отхода – «кто-то там» был кем-то взрослым и весьма влиятельным. А к тому же – судя по реакции ребёнка – законченным мудаком.
Дай Бог удачи Руфесу, когда этот пострелёнок залезет на трон и вздумает пострелять указами. Вот уж наплачутся от него всякие бюрократы с казнокрадами.
– Чего хочет? – вяло полюбопытствовала богиня, подмигнув разогнувшему спину прынцу. – Впрочем, я, кажется, знаю.
Двадцать Первый насторожился и неодобрительно зыркнул на Кишагнин, дескать, ябедничать нехорошо. Кэм страшно обрадовалась и торжествующе упёрла руки в бока:
– Ну, и для чего ему сотня золотых с десятком ребятишек из департамента тайных дел?
– Не скажу, – хмыкнула я.
– Чего это? – не поверила Кэм.
– Ты скоро помрёшь, а мне с этим паразитом всю жизнь соседствовать, – ехидненько напомнило приведение. – Что я деревянная, портить отношения с будущим таном?
– Ты дефективная, – обиделась Кэм. – Не понимаешь, что ребёнок может вляпаться во что-нибудь… такое, – неопределённо покрутила она рукой.
– Не вляпается, – отмахнулась я.
– Что, план так хорош? – обрадовалась Кэм, обнимая внука.
– Залюбуешься! – соврала я, отвешивая подруге комплимент. – Только ты, Раутмаша, не заносись, – тотчас спохватилась безответственная богиня. – Продумай всё… как надо.
– Я буду осторожен, Пресветлая, – вежливо поклонился отрок и вмиг сдристнул из кабинета.