Переинкарнация

Сергеева Александра Александровна

– Вопросик! – напомнил мне Сарг, покосившись на любовницу.

– Ты согласился бы прожить вторую жизнь? Целиком, с младенчества, как мы с Тармени.

Он помрачнел. Немного помолчал и ответил:

– Я подумаю.

– До завтра, – помахала я ему и перенеслась.

Ну, собственно, примерно чего-то в таком духе и ожидала. Едва зафиксировалась на этой точке, как меня удостоили вопросом:

– Ч… чего… ик… припёр… пёр…

– Чего надо, того и припёрлась, – помогла я родненькой свекровушке. – А эта что, сил не рассчитала? – кивнула на лохматую черноволосую

голову, отдыхающую на краю стола.

– Пьём, – порадовала меня Джен и уронила голову на грудь.

– Третий день, – обличающе заявил Вейтел, входя в спальню приёмной матери.

Почуял родненький, что явилась натуральная, и прискакал.

– Ты женишься? – осведомилась я, подлетев к ребёнку.

– Передумал, – хмуро буркнул тот.

– А, так это они с радости нализались. Слушай, Джен сейчас рухнет. Ещё башку разобьёт. Ты бы…

– За тем и пришёл, – проворчал Лисёнок.

Затем перетащил на кроватищу герцогини и её саму, и собутыльницу-ведьму.

– Хорошо лежат! – восхитилась я, любуясь на двух старых пьянчужек. – А где Алесар?

– Держится подальше от этих, – как само собой разумеющееся, пояснил сын, накрывая переобрадовавшихся родственниц шёлковым покрывалом. – Вчера пытался сунуться с увещеваниями. От кувшина и прочих тяжестей увернулся. Но наслушался! Пошли, а то тут воняет, как в палатке рядового десятка на марше.

– Ты мне зубы не заговаривай, – усмехнулась я, выплывая вслед за ним в двери. – Что с твоей подругой? Джен дотюкала?

– Против неё у меня иммунитет, – щегольнул сынок умным словечком из более высокоразвитого мира. – Твоя ведьма сглазила.

– Подтолкнула пошарить у любимой в башке? – озарило меня.

– Нет, я с самого начала не обольщался, – задумчиво рассказывал Вейтел, медленно шагая по коридору герцогского новостроя. – Сама знаешь: общий фон эмоций весьма информативен. Она меня не любила, но я ей нравился. И она честно верила в то, что обязательно меня полюбит. Я думал, что толчком для неё было тщеславное желание стать невесткой самой Кишагнин. В принципе, ничего такого: нормальное желание.

– А там оказалась сплошная политика и жадность, – поспешила я закончить неприятный для него разговор.

– Точно.

– Что-то я не ощущаю в твоём фоне трагедийных ноток, – начала подозревать сына в укрывательстве.

– Хреново было, – признался Вейтел, спускаясь по крутой лестнице. – Я даже не ожидал от себя. Здорово она меня зацепила. Девочка-то хорошая, добрая.

– Но слишком послушная дочь, – вздохнула я. – Мне жаль.

– Мне тоже.

Мы молча вышли на мост, соединявший вход в донжон с крышей одной из казарм. Раа-гар, что расположился подремать внизу под мостом, уже вставал, вытягивая к нам шею. Вейтел спрыгнул прямо ему на спину, и вскоре мы уже поднимались над цитаделью. Сын довольно спокойно живописал мне историю своей первой аж трёхдневной любви. И слишком рассудочно для потерпевшего катастрофу.

Как-то незаметно к нам присоединились Эби с Арнэром: тактично шли на пару эшелонов выше и вовсю грели уши. Ибо также слышали всё это впервые: шлялись где-то целый

месяц и вернулись буквально за полчаса до явления богини.

– И кто ж тебя так обработал, что ты мне не душу раскрываешь, а роман пересказываешь? – поинтересовалась я, когда печальная повесть подошла к концу.

– Тармени, – удивился сын моей неосведомлённости. – В тот же день. Уже через час после того, как я залез к ней в голову. Меня так скрутило…

– Бывает, – брякнула я, чтобы не сорваться в слёзы.

– Я связался с ним через талисман, – поторопился с объяснениями Вейтел. – Он почувствовал, что меня выворачивает наизнанку, и пришёл. Ты злишься, что мы за твоей спиной?

«Дебил!» - не выдержала Эби. – «Ей больно, когда тебе плохо. Тоже придумал рассказывать матери о тонкостях своего подросткового психоза»

– Не подумал, – огорчился Вейтел, состроив трагическую мину.

Он виновато моргал, пытаясь разглядеть в моих глазах что-то очень нужное ему сейчас. Я висела прямо перед ним в позе лотоса и совершенно не представляла, как утешать взрослого мужика.

– Ты зациклилась на том, что не умеешь, – укоризненно указал мне на ошибку Тармени. – Думаю, Вейтел справится с неудачей собственными силами.

Он возник рядом со мной в совершенно уж непотребном виде: один балахон и часть бороды.

«Великий прав», - проворчал Арнэр, снижаясь. – «Вечно вы бабы преувеличиваете, где не надо»

«Зато преуменьшаем, где надо!» - огрызнулась Эби, но развивать семейный скандал не стала.

Тармени чуток посидел с нами и пропал. А мы всё летели и летели, куда глаза глядят, пока не кончился материк. Уткнувшись в море, нартии приземлились на широком песчаном пляже. Вейтел развёл костёр. Нартии окружили его горячим непроницаемым для посторонних валом. Они немного проголодались, но отложили охоту на акул, ибо у их приманки было свидание с матерью.

 Узнав, что они приманивают добычу, сбросив в море моего сына, я не удивилась и не испугалась: Лисёнок способен отпугнуть тупых рыбин, если охотники замешкаются и не выудят вовремя из воды своего червяка. И вообще, ребёнку тридцать лет – он знает, что делает.

Я старалась подгадать момент исчезновения. Так, чтобы не поторопиться и не опоздать. Понятное дело, опоздала – такая мука, когда твой сын чует тебя печёнкой!

– Ты всё ещё против? – взял он быка за рога, пользуясь моим расхлябанным настроением.

«И чего ему человеком не живётся?» - заворчала Эби, ткнув паршивца кончиком хвоста меж лопаток. – «Ну, зачем тебе в обезьяны, скажи на милость? С матерью понятно…»

Она осеклась – Лисёнок по-прежнему свято верил в мою божественность – но лихо вывернулась:

«Их сущности не могут больше нигде притулиться. Только там, под землёй. И только в мартышках. Люди, сам знаешь, им противопоказаны. Но ты-то! Ты человек, вот и не будь свиньёй. Не действуй нам на нервы»

«Отцепись от парня!» - рассердился Арнэр. – «Вы задёргали его своими нравоучениями. Кудахчете и кудахчете. Я бы на его месте давно плюнул и подался от вас на все четыре стороны. А он вас дур жалеет»