Переинкарнация
Шрифт:
Когда вылезла на крыльцо, меня, было, пытались утопить в хлопотливом шуме приветствий: народ воодушевлённо громоздил на крепостном дворе длиннющие столы. Все аж трепетали в предвкушении невиданной прежде крупномасштабной пьянки, а потому до ворот я добралась не без потерь. Переползла через мостик, протащилась сквозь барбакан и выкарабкалась, наконец-то, наружу.
На обширном поле между крепостью и моей обновлённой рощицей валялись несколько нартий. Две из них подняли навстречу головы. Этих я чуяла в любом месте при любом раскладе – как и затюканного
«А нажралась-то», - брезгливо проворчала Эби, завозившись с коленками и хвостом.
Арнэр тоже принялся подниматься, зевая во всю пасть, из которой явственно воняло недавним обедом. На его спине развалился пузом к солнцу Лисёнок.
– Опять завидует, – поделилась я с Харлатом. – Ей-то ещё нескоро доведётся выпить.
«Это радует», - чистосердечно признался тот, стараясь не стряхнуть со спины своего любимца.
По всему выходило, что ближе Арнэра у Вейтела так никого и не образовалось. Я подозревала, что мой сынуля уже передумал деградировать в приматы. Возмечтал, миновав эту стадию, сразу скатиться до динозавров. И уж совсем была уверена, что его отчим поддержит придурка в подобных начинаниях ради процветания своей сомнительной науки.
Эби уверяла, что когда эта троица заговорщиков шушукается, ей никак не удаётся подслушать. Она всегда была со мной честна, так что мы сетовали и злились на мужиков рука об руку. Подруга на полном серьёзе полагала, что так, как они с Харлатом – поневоле – это одно дело, а добровольно – жуткая хрень. Тоже ещё экспертша драная!
Подруга, кряхтя, разогнула колени. Покачнулась, подперев тело хвостом, и потянулась ко мне своим распахнутым чемоданищем, сгибая шею. Натурально экскаватор, вознамерившийся производить раскопки прямо подо мной.
«Отпустишь его?» - вроде, как безо всякого интереса, осведомилась она, лязгнув зубами.
«Тармени вам не собака на цепи», - встрял Вейтел, приподнимаясь на своей шипастой сковородке. – «Его нельзя отпускать или не отпускать…»
«Заткнись, сопляк!» - лениво гаркнула Эби, презрительно фыркнув.
Фыркнула она, естественно, позабыв обернуться к нахалу. И облако пыли ударило не в него, а в меня неповинную. Эта паршивка противно захихикала, любуясь на мои отплёвывания и ругань. Я машинально подхватила с земли каменюку и запульнула в «Змея Поганого». Хотела было развернуть полномасштабный обстрел, но Арнэр сунул голову между нами и любезно предложил:
«Давай-ка, отнесу тебя к Тармени»
«А потом мы отнесём вас домой», - примирительно подольстилась Эби.
Вас домой – тотчас зацепилось сознание за слова подруги. Вас обоих – ткнуло оно меня носом в мою же собственную правду. Остальные девчонки могли думать всякое, а Эби слышала все нежнейшие оттенки моих метаний, будто я трубила о них в тубу. В башке как-то само собой сложилось всё, что в ней мельтешило и пересыпалось из пустого в порожнее. И чего маялась? Всё ж, как на ладони.
И тиражируется всеми дамскими журналами: если устанешь от себя – такой умной – отдохни, почувствовав себя полной идиоткой.
«Мам, ты чего задумала?» - всполошился, подскакивая Вейтел.
И чуть, было, не сиганул вниз, минуя подъемный механизм сложенных крыльев. Арнэр услужливо опустил правое, и Лисёнок скатился вниз. Сурово надвинулся на малолетнюю мамашу и потребовал ясности:
– Ты насовсем возвращаешься?
Мужику двадцать пять с гаком! А он всё ещё верит, будто у женщины можно потребовать отчёт о намерениях, имея в арсенале только насупленную бровь. Да эти вот капризные интонации её баловня.
– Не твоё дело.
Мне весьма удался равнодушный тон знающей себе цену дамы. И он бы возымел действие, приведя оппонента в неловкость, кабы тот оппонент не плевал на её позы. Сын насмешливо фыркнул и зашёл с козырей:
– Я давно понял, почему все наши считают тебя легкомысленной особой. И весьма бестолковой. А ты всё стараешься мне это доказать. Знаешь, мама, я всё лучше понимаю Сарга. Он в отличие от Алесара действительно считает себя чуть ли не твоим отцом. Потому у него и чешутся руки задрать твою юбку и высечь.
«Чего ты распинаешься, умник?» - удивилась Эби, присаживаясь и подставляя мне крыло для восхождения на борт. – «Такой большой, а дурак. Не видишь? Твоя маман сама ещё не знает: что ей взбрендит в следующую минуту? А ты хочешь, чтобы она облекла это в словесную форму», - снисходительно косилась на меня поганка, пока я карабкалась на её плечо.
– Я с вами! – сорвался с места Вейтел и в два счёта взлетел на Арнэра.
«Чего ты его не сбросил?» - набычилась Эби, расправляя крылья.
«А почему я должен его сбрасывать?» - иронично осведомился супруг. – «Полагаешь, тут больше некому доставить парня, куда ему угодно?»
Он демонстративно повёл взглядом по шипастым хребтам развалившихся вокруг нартий. Тут было кому, и Эби демонстративно завернула нос. Подпрыгнула и заработала крыльями, идя на взлёт. Мне давно надоело представлять, во что превратился бы этот мир, зайди Тармени дальше в своих экспериментах с нартиями. Засунь в них таких вот Эби, и миру кранты.
Любимый торчал в одном из своих подпольных гнёзд. Он вручную препарировал какое-то пресмыкающееся – насобачился не хуже своего лабораторного ящика. Рядом сидел со скучающей миной сынок Вотума: двадцатилетний продукт его брака с кухаркой. Приставленный к Тармени в приказном порядке, молодой здоровенный жизнерадостный бабник прозябал в писарях у нудилы бога. Вотумович проклинал свои навыки чисто- и быстрописания, надеясь, что бог слишком занят, чтобы читать его мысли.