Перекрёстки судеб человеческих
Шрифт:
– А теперь – ко мне!
Он, не смея поднять глаз и сгорая от стыда, подошёл и остановился в двух шагах от Лены.
– Оторви свои зенки от земли и скажи, как долго ты будешь позорить и себя, и меня? Сколько ещё собираешься прятаться по подворотням?
Толя молчал.
Девушка взяла его за руку, и они пошли рядом. В противоположную сторону от дома, где жила старая Иваниха.
Буйствовала весна, дурманила своим запахом цветущая черёмуха. Готовилась к своему цветению и любовь в сердцах Толи и Лены. Любовь всегда
Ильиниха, громыхая плошками-ложками-поварёшками, готовила стол к ужину.
– Чегой-то не в духе сегодня наша мать, – произнёс вошедший в кухню Илья Кузьмич и обратился к жене: – Что стряслось-то?
– Будешь тут в духе, когда в собственном доме такое творится, – пробурчала та, разливая по чашкам густой наваристый борщ.
– Мадам, прошу уточнения, что именно творится в нашем доме? – пошутил Илья Кузьмич и хлопнул жену по мягкому месту.
Лучше бы ему этого не делать! Ильиниха замахнулась на него черпаком и заорала:
– Тебя, старый чёрт, только твои карбюраторы с радиаторами интересуют, только вывозка да план! А молва, которая про нас по посёлку гуляет, это тебе, глухая тетеря, как до задницы дверца!
Илья Кузьмич пожал плечами и недовольно поморщился. Мало ли чего бабы наплетут, на то они и бабы. Неужели он, мужик, должен знать все поселковые пересуды, да ещё и переживать по поводу их содержания? Но, на всякий случай, больше для того, чтобы успокоить свою разъярённую половину, попытался уточнить, какая из сплетен вывела её из привычного равновесия.
– А ты у своего любимого сыночка спроси, – съязвила Ильиниха и кивнула на Толю, который молча хлебал борщ.
Отец перевёл взгляд с неё на сына. Тот продолжал ужинать и делать вид, что перепалка между отцом и матерью его вовсе не касается.
– Анатолий, ты чего такого натворил, что мать так бесится? – строго спросил отец, но глаза его улыбались – причина необычного поведения жены лежала на поверхности.
– Ничего, – спокойно ответил Толя, взял кусок хлеба и потянулся за горчицей
Ответ сына, но больше всего его спокойствие взъярило мать, и она перешла на крик:
– Ничего?! А кто с Ленкой-чумой женихаться удумал?!
– Не женихаться, а дружить, – поправил мать оскорблённый некрасивым словом сын.
– Ага, сначала дружить, потом, когда у ей пузо вылезет, в дом к нам привести. Ты же у нас совестливый, женишься, даже если это пузо не от тебя будет!
Ильиниха подбоченилась и с вызовом посмотрела сначала на сына, затем на мужа.
– А ты чего молчишь, старый пень? Или тебе всё равно, что твой сын с этой шалавой связался?
– Лена не шалава! – тихо, но твёрдо произнёс Толя.
Он отодвинул от себя чашку с недоеденным борщом и встал из-за стола.
– Спасибо за ужин. Борщ у тебя, мама, сегодня, как
Выходя из кухни, обернулся и с горечью выдохнул:
– Ладно, старухи ей кости перемывают, но чтобы и мои родные… Эх, вы!
В кухне повисло молчание. Илья Кузьмич поводил ложкой по чашке, встал и тоже направился к выходу.
– Ты тоже есть не будешь? – растерялась Ильиниха и попыталась шуткой исправить положение: – Голодовку мне что ль объявили?
Но муж шутки не принял.
– Ты, мать, помене баб слухай. А Ленку не трожь. Она девка правильная.
Но Ильиниха совету мужа не вняла и продолжала пилить сына, только делала это уже после трапез. Ей и союзница сыскалась – старшая дочь Наталья. Толя большей частью отмалчивался. В дружной семье Ильиных началось великое противостояние.
Через месяц Лена засобиралась к Ильиным в гости, заявив, что пришла пора знакомиться с его родителями.
– Да ты же их и так знаешь? – удивился Толя.
Ещё бы Лене не знать матери своего избранника, которая при каждой встрече честит её самыми последними словами, да ещё и плюёт вслед! Ей-то, Лене, всё равно, она стерпит. А вот каково Толе отбивать атаки родной семьи? Конечно, он Лене об этом ничего не говорит, только догадаться-то труда не составляет.
И вот в один прекрасный день переступила Лена порог дома Ильиных. На её приветствие Ильиниха буркнула что-то не совсем членораздельное и даже, кажется, куда-то послала. Пропустив её слова мимо ушей, девушка присела на диван, лукаво поглядывая на стоящего истуканом растерянного Толю. Отец, улыбаясь в прокуренные усы, пробасил:
– Мать, ты что, не видишь – у нас гостья в доме? Наладь-ка стол по-быстрому да Наташку с мужиком ейным покличь. Посидим по-семейному.
Наталья, жившая через дорогу, пришла без приглашения. Она увидела Лену, когда та поднималась по ступенькам крыльца отчего дома, и поспешила на помощь матери – от этой Чумы можно чего угодно ожидать.
«Тяжёлая артиллерия в помощь матушке пожаловала, – наливаясь праведным гневом, подумал Толя. – Ну, уж нет! Приму оборону по всей линии фронта, но Ленку в обиду не дам! Хотя почему оборону? Да я разгромлю всех в пух и прах, если её хоть единым словом заденут!»
Лена посмотрела на него и всё поняла. Это с ней он робкий, а на самом деле – парень со взрывным характером, сама имела возможность в этом убедиться. Среди молодёжи взрываться – это ладно, это можно, а иной раз даже нужно. Но не в родном же доме? Надо исправлять положение.
– Наташка, помоги-ка матери стол накрыть, – приказал отец.
– Я помогу, – Лена встала с дивана и подошла к Ильинихе. – Ты, мама, только скажи, что надо делать.
Ильиниха онемела.
– Не рановато ли ты, голубушка, мою маму мамой называть стала? – ехидно пропела Наталья.