Перекрёстки судеб человеческих
Шрифт:
«Надо же! Любови Яковлевне и одного взгляда хватило, чтобы раскрыть секрет высокого давления у Катерины. Вот бы мне научиться так ставить диагнозы! – с завистью подумала Ирина. – А девица-то какова? Как же ошибочна внешность! Интересно, неужели она и в самом деле отважилась провести Любовь Яковлевну? И на чём? На кофе! Да на это только сумасшедший решится!»
Вот так состоялось знакомство Ирины и Катерины.
Когда закончился приём, узнала Ирина и про «больные» почки Катерины, история с пиелонефритом оказалась
Ровно год назад обратилась Катерина к терапевту с жалобами на боль в пояснице и частое мочеиспускание. Любовь Яковлевна осмотрела девушку, резко ударила в область почек, но реакции болящей не последовало. Вернее, реакция была, но несколько запоздалой и совсем не похожей на ожидаемую. Как и положено, ушла Катерина с направлениями на общий анализ крови и мочи, назавтра принесла результаты. Вроде, и подтверждается диагноз, но засомневалась чего-то врач и велела Катерине сдать всё повторно, предупредив, что теперь кровь и мочу проанализируют она сама, то есть, терапевт Любовь Яковлевна.
Конечно, блефовала она, ничего бы она не анализировала – не её работа, но психологическое давление на лаборантку в любом случае оказать бы сумела. Однако даже этого делать не пришлось, то есть, психологически давить никого не потребовалось – не пришла назавтра Катерина. И после не пришла. Только сегодня появилась, через год. Хотели лаборантку уволить за то, что анализы под диагноз подогнала, но ограничились строгим выговором – специалист она отменный. Где такого найдёшь, когда и завалящего-то в глубинку калачом не заманишь?
– Ну, всё, пора по домам, – завершила повествование Любовь Яковлевна и, когда за Ириной закрылась дверь, тяжело поднялась со стула и направилась к главврачу.
– Ты, Вань, выбрось-ка моё заявление, повременю я с отпуском.
– Что, теперь Ирину Павловну, как и обещала, пошлёшь к такой матери? Она не прошла твоей проверки? – испугался Иван Степанович.
– Да прошла она, прошла. Только одну оставлять рановато пока: у неё ещё печень слабо пальпируется и лёгкие не всегда верно простукиваются. До весны с отпуском придётся погодить.
– А почему именно до весны? Можно и после Нового года, – расщедрился на радостях Иван Степанович.
Любовь Павловна вздохнула и грустно улыбнулась.
– Зимой, Вань, реки льдом покрываются, «Сибирь» стоит на приколе, а я хочу родные места навестить, вдоволь Ангарой налюбоваться, детей в Братске попроведать. А пуще всего хочу на родину заглянуть, сестру повидать. Сколь уж годков-то я в родительском доме не была?! На обратном пути обязательно там побываю.
Ладно, пойду. Пока! Привет Антонине!
Обрадованный тем, что молодой врач блестяще прошла проверку и, значит, с сегодняшнего дня находится вне всякой опасности, и что, несмотря на это, отпуск Любови Яковлевны всё равно откладывается до весны, главврач совсем не обратил внимания на интонацию, с какой она сообщила ему о своих планах на будущую весну.
Ближе к лету Любовь Яковлевна передаст
Но до весны ещё далеко, а сегодня она придёт домой, достанет свои папки и опишет историю болезни одного пациента, которого, наконец, удалось исцелить от запущенной язвы желудка без хирургического вмешательства. Этот интересный случай, как и многие другие из её практики, она подробно изложит в отдельной ученической тетрадке с надеждой, что кому-то из коллег это может пригодиться.
А ещё она опишет состояние больного раком, жить которому остаётся не больше года. Физическое состояние опишет, не эмоциональное. В медицине эмоции никому не нужны. Разве, что психиатру.
Пухлые папки с записями Любовь Яковлевна в день отъезда принесёт Ивану Степановичу, но поговорить им не удастся, потому что в это время придёт машина с шифером, и главврач сам пойдёт пересчитывать листы, так как, завхоза он отпустил забирать из роддома жену и новорожденную дочь. А когда Иван Степанович вернётся в свой кабинет, Любови Яковлевны там уже не будет. Она уедет на той же машине, которая и привезла шифер. На столе будут лежать четыре папки, на которых он увидит знакомый размашистый почерк. На трёх папках она напишет «Это для Ирины Павловны», а на четвёртой – страшное слово «Онкология».
Долго будет стоять у окна и протирать очки старый врач Иван Степанович. Он всё поймёт, но никому ничего не скажет. Если даже ему Люба ничего не говорила о своей неизлечимой болезни, значит, она хотела, чтобы об этом никто не знал.
Он тоже исполнит её последнюю просьбу. Он передаст папки по назначению.
Глава 5
Катерина, ничем не расположившая к себе Ирину и, даже напротив, вызвавшая у неё некое отторжение, почувствовала необходимость сделать молодую женщину своей подругой. Ну, на худой случай, приятельницей. Зачем? Да так, про запас, авось, пригодится. По дороге домой девушка тщательно продумала свои действия.
– Что-то нехорошо мне, – пожаловалась она матери. – Пойду, прилягу.
Дарья бросила готовить обед и засуетилась возле дочери.
– Может, поешь чего-нибудь? Компотику из смородины и ранеток выпей.
Катерина отрицательно покачала головой.
– Освобождение-то тебе дали?
– Дали. Но ты бы видела, как смотрела на меня эта старая ведьма!
Дарья оскорбилась за «старую ведьму», которую очень уважала, хотела выговорить дочери за грубость, но, почувствовав это, Катерина не замедлила исправить положение.