Перекрестки судеб. Леся и Рус
Шрифт:
— Ты блефуешь, — говорит он так тихо, что я читаю скорее по губам.
Пожимаю плечом. Думай, как хочешь. Советуйся, с кем хочешь. Можешь даже в срочном порядке искать тех, кто мог продать мне информацию, которую ты якобы уничтожил. Вопрос в другом: накой тебе девочка, которую ты никогда не любил?
И судя по реакции Воронцова, ему есть что скрывать.
А я знаю, что он никого и ничего не найдет, потому что Глеб — профессионал и надежно спрятал все козыри.
Что смотришь? Я хорошо подготовился в отличие от тебя, и тянуть время, как жвачку, не намерен. У меня его просто нет. И от каждой прожитой
— Ты не блефуешь, — все-таки доходит до Воронцова. — Но как?
— У меня тоже есть связи, Дмитрий Яковлевич, — придвигаюсь к нему ближе, чтобы слышал только он и не сдерживаюсь от издевки, — даже на том свете.
Он готов что-то ответить, но его обрывает телефонный звонок. В трубке отчетливо слышен женский голос. Видимо, жена беспокоится. Однако Воронцову не нравится то, что она ему говорит.
— Мы еще не закончили, — бросает он мне и поспешно уходит в сторону лифта.
А я двигаю следом, только по лестнице. Там внизу Ксанка и я не хочу, чтобы они встречались. Или хочу?
Навстречу снует персонал, несколько медсестер спускаются сверху так шустро, будто готовятся к олимпиаде, как минимум.
— Что горит? — голос Кота застает меня на площадке между вторым и первым этажом. — Девушка, красавица, — поет спешащей наверх врачу, если судить по бейджику на халате. Врач притормаживает на ступеньку ниже Кота, плечом подперевшего стену и улыбающегося точно Чеширский кот из детской сказки. — Красавица, вы мне нравитесь. Давайте знакомиться. Кот.
— Алиса, — лукаво улыбается девушка с темными волосами, скрученными в гульку на затылке, хотя у нее на бейдже сто процентов написано другое имя. А я совершенно точно знаю этот голос.
— Почему Алиса? — изумляется мой друг, вечно невозмутимый и читающий людей как раскрытую книгу.
— Потому что Кот, — делает ударение на прозвище и добавляет: — Чеширский. Половине медсестер голову вскружил друг твой, — она оборачивается, и я узнаю в этой изящной женщине в белом халате Дашу Крушинину. Теперь смеюсь я. Да, подвело чутье знатного ловеласа Кота. Надо же. Оказывается, и такое случается. — Если так и дальше пойдет, одним психологом дело не обойдется, придется со всей области созывать. Как Богдана? — снова Марку.
— Спит. Умаялась от положительных эмоций.
А цепкий взгляд друга уже выхватывает из общей картинки мира обручальное кольцо на безымянном пальце Крушининой.
— От положительных — это хорошо, — кивает Даша. — Но вы сильно не усердствуйте. Для девочки сейчас любые эмоции — это стресс и…Да вы и сами все знаете.
Отвлекает звонок мобильного. Сегодня просто день звонков. Даша бросает в трубку короткое: «Уже бегу».
И убегает, только не вверх, а вниз. И мы следом.
— Так, где пожар?
Отвечать не приходится, потому что «пожар» обнаруживается сам: в холле, прижимает к стене Воронцова и…сдохните все демоны…угрожает ему нехилым тюремным сроком.
И мне это нравится, потому что впервые за чертову бездну лет эта женщина на моей стороне. Поразительно, но ведь она даже не знает, простил я ее или нет, примет ли ее дочь и примет ли сама Ксанка свою дочь, а все равно защищает. Почему?
Чувство вины или нечто
— А она молодец у тебя, — шепчет Кот, довольно скалясь. — Ради такой стоит выбираться с того света.
Ради нее и убить можно, только ей это не нужно.
— Ладно, — толкает меня в плечо, — пойду, познакомлюсь.
Я не успеваю его остановить, сам же застываю на месте, хоть и понимаю, что глупо прятаться и подслушивать. Да только то, что говорит моему другу Ксанка, она никогда не расскажет мне.
— Что значит: познакомились в клинике десять лет назад? — в ее голосе не только удивление, но и…страх? Серьезно?
Чего же ты боишься, моя Земляничка?
— Да то и значит. Я только после института: молодой, зеленый, море по колено, а амбиций через край просто, — Кот усмехается, а я невольно вспоминаю, каким он был, когда мы познакомились. Живым. Для меня он был живым: ярким, неожиданным, все время меняющимся. От него всегда перла такая бешеная энергия, что хватило бы ни на одну сотню таких, как я. А он умудрился называть чудом меня. Придурок, что с него взять. — И я рванул туда, где мне казалось, легче всего достичь того, что хотел. Но все оказалось не так радужно.
— Достигли? — спрашивает несколько растерянно.
— О да. Благодаря Руслану.
Голову дам на отсечение — лыбится сейчас вовсю.
— Я все равно не понимаю. Он не мог лежать в клинике десять лет назад. Я точно знаю. И потом, он мне открытки присылал.
— Открытки?
— Да. Снимки городов…разных…по всему миру. И писал…
Ксанка говорит, а у меня внутри все в узел стягивается, такой же тугой, как гулька на голове Дашки Крушининой. Она читала…все читала…все те чертовы открытки, что я придумал специально для нее. Потому что цитирует каждую. Слово в слово. Воскрешая те одинокие вечера, где я сочинял для нас сказку. Ночи, где я мечтал просто заблудиться с ней на узких улочках Парижа или потеряться в ночных каналах Венеции, вдвоем на гондоле. Тогда у меня не было ничего, кроме этих идиотских открыток и дикого желания жить. Сейчас я мог расстелить у ее ног весь мир. А толку?
— Офигеть, — присвистывает мой друг, отвлекая от воспоминаний. — Не знал, что Пепел такой романтик.
И я не знаю как, но слышу, как Ксанка смущённо улыбается.
— Но заграницу Руслан выехал только три года назад.
И все эти три года пахал, как проклятый, чтобы вышибить из головы остатки мыслей об этой женщине. А когда достиг поставленной цели — оказалось, что нихрена не помогло.
— Этого не может быть. Мне обещали, что с него снимут судимость и…
Сжимаю кулаки. Ей обещали, но обманули. Кто? Хотя неважно. Другое цепляет сердце, сдавливает тисками. Она боролась за меня. Пусть неудачно, но она пыталась. Но что-то внутри травит горечью, мешает радоваться в полную силу.
— Его действительно реабилитировали, но гораздо позже.
— Ничего не понимаю…
Зато я, похоже, начинаю понимать, откуда такая уверенность и растерянность в каждом слове, в каждом вздохе. Откуда такая нервозность в ней и во мне. И я стою, спиной прислонившись к прохладному стеклу стены, наблюдаю за девушкой в регистратуре и небольшой очередью возле нее, и мысленно прошу своего друга задать правильный вопрос. Отыскать, наконец, то, что мешает нормально дышать.
— Саша, кто вам обещал вытащить Руслана?