Перекрестки судеб. Стася и Тим
Шрифт:
— Я знаю, где это. Никуда не уходи. Буду через десять минут.
— Марат, не надо, — прошу с затаенной надеждой, что он меня не послушает. Сидеть здесь совсем не хочется, а домой с такой ногой я доберусь в лучшем случае к ночи.
— Надо, кнопка, надо, — в трубке раздается рев мотора. — Жди.
Он не обманывает: приезжает через десять минут, оглушая ревом мотора притихший двор. Зеленый байк медленно подкатывает почти к самой лавочке. Марат ловко спрыгивает со своего железного монстра, снимает шлем, из-под которого рассыпается копна белых, что облако, волос, и белозубо улыбается мне.
А мне становится тошно от того, какой
— Ну-с, кнопка, чего стряслось? — Марат плюхается на лавочку рядом и толкает меня в плечо. — А где это ты так изгваздалась? — подбрасывает пальцами мои волосы, спутавшиеся от сладкого пойла.
Дергаю плечом, давая понять, что его прикосновение причиняет боль. Марат резко поднимается на ноги и нависает надо мной, ловя мой взгляд.
— Что случилось-то, я не понял, — хмурится и между тонких светлых бровей залегает морщинка.
— Упала, — со вздохом признаюсь.
— А обувь где? — усмехаясь.
— Потеряла, сбегая от принца, — язвлю.
— Найдет, не переживай, — продолжает веселиться Марат. — У тебя же не туфли, а произведение искусства.
Он прав. Бывает со мной такое и я делаю черте что из старой обуви: расписываю гуашью, расклеиваю всякой чепухой вроде папиных бриллиантов, которыми он откупается от непокорной дочери. Марат называет это искусством, а я поводом сбежать от реальности. Но сегодня на мне были самые обычные туфли на десятисантиметровой шпильке, подаренные Удавом. Есть у него фетиш – женские ноги. На мои он предпочитает смотреть, когда они упакованы в каблуки. Впрочем, не только смотреть и не только на ноги. При мысли об Удаве становится горько во рту, и я ненадолго зажмуриваюсь, изгоняя липучие мысли.
— Марик, — протягиваю с теплом, разбавляя тошноту лукавством в синих глазах. — Ты — чудо.
— А ты сомневалась?
Смеюсь. Впервые за этот длинный день. С ним я отчего-то всегда смеюсь. А он смешит с удовольствием. А еще учит меня дайвингу и иногда водит в кино на старые фильмы. И ничегошеньки обо мне не знает, даже настоящего имени. Но я привыкла считать его другом.
Шутливо толкаю его в грудь, когда он в наигранной самовлюбленности вскидывает голову и пятерней зачесывает на затылок растрепавшиеся по плечам волосы.
— Так что там с принцем и ногой?
Продолжая веселье, но во взгляд уже прокрадывается тревога.
— Шпилька подножку сделала, — и ладонями показываю высоту каблука.
Марат присвистывает от удивления. Он-то знает, что не ношу я такие ходули. А я им рада, как никогда, потому что по ним ни за что не отыскать меня. Тот чертов брюнет с солнцем в глазах не найдет. И что-то подсказывает мне, что будет искать.
— На свидание ходила, — с легкостью вру.
— Судя по твоему виду – не удачно, — резюмирует он и достает из кармана мобильный телефон.
— Марат? — настораживаюсь.
— Покажу твое копытце, Золушка, доктору, — снова перейдя на шутливый тон.
А я вся подбираюсь, готовая снова бежать.
— Эй, ты чего перепугалась, кнопка? Докторов боишься? — истолковывает по-своему мое побледневшее лицо и лихорадочные попытки наметить пути побега.
Киваю, судорожно сглотнув.
— Не дрейфь,
Теперь в моих глазах немое удивление.
— Он меня по кусочкам собрал два года назад после аварии, — признается, почесав затылок. И снова волосы пятерней зачесывает назад. — Никто не верил, что у него получится. Даже я, — кривит губы в усмешке. — А у него вот видишь, — разводит руками, — получилось. Так что не боись, он тебя не съест.
И действительно, чего я так перепугалась? Марат не обидит, точно знаю: проверен сотню раз. А врачу показаться надо и лучше не семейному. Киваю Марату, соглашаясь с его доводами, и он звонит своему доктору. Но за время самого обычного и короткого разговора, я ощущаю странное беспокойство: сердце заполошно рвется в груди, и внутренний голос просто вопит передумать и поехать домой. Только Марат не оставляет шансов, подхватывает на руки, бормоча под нос о вреде алкоголя, и усаживает на свой байк. А я ловлю себя на мысли, что Бэтмен ни разу не скривился и ничем не выдал, что выгляжу я дерьмово, и алкоголем несет от меня, как и сексом, за версту. Странно. Но все мысли быстро выветриваются скоростью и обжигающим вечерним воздухом.
А через полчаса, когда мы подъезжаем к дому на утесе, у ворот которого припаркован белый внедорожник, что едва не раскатал меня по асфальту, понимаю, что интуиция впервые сработала на отлично. А я снова попалась.
Глава 2 Стася.
Вжимаюсь в дерево, у которого притормозил Марик, и чувствую, как паника сковывает мышцы. Мысли, как тараканы, разбегаются по задворкам черепной коробки, лишая здравого смысла. Я просто смотрю на белоснежного монстра и боюсь. Впервые в жизни боюсь так, что дышать больно.
Даже когда впервые шла к Удаву – не боялась. Тогда я не испытывала ничего, кроме злости. Не боялась я и когда он грубо разложил меня на столе, с извращенным наслаждением требуя, чтобы я показывала ему себя. Ничего не чувствовала, кроме омерзения, когда он своим членом рвал меня сзади, а потом заставлял слизывать собственную кровь. Позднее пришла пустота. Каждый раз выходя из той проклятой квартиры, мне хотелось только одного – умереть.
…В тот вечер я оказалась на пирсе. Черное море бесновалось, разбиваясь волнами о холодный камень. Колкие брызги окатывали лицо. Ветер трепал волосы, путал и рвал их, в те минуты словно ненавидя их так же, как я. А я стояла на самом краю, раскинув руки, наслаждаясь тем, что у меня отняли много лет назад. Свободой. Такой пьянящей, сладкой. И ноги дрожали от удовольствия, заглушая все то мерзкое, что плескалось в моей душе.
Человека за спиной я почувствовала сразу. Не услышала, как он подошел, а именно учуяла. Как хищник чует добычу. И сердце внутри больно ударилось о ребра. Раз, другой, третий. Как будто кто-то толкнул его изнутри, заставляя биться. Выталкивая из опустошенного нутра все поганые мысли. Он стоял совсем близко: высокий, сильный. Спинным мозгом ощущала жар его тела и горький аромат парфюма. Он не пытался меня коснуться или заговорить. Просто стоял, обдавая меня своей необузданной энергией, которая выплескивалась в его запахе: диком, стремительном и вместе с тем успокаивающим. Этот незнакомец, лица которого я так и не увидела, вдохнул в меня то, что я искала: желание бороться и быть свободной.