Перекресток пяти теней
Шрифт:
— А я хочу знать, где ты была все эти дни?! — вопрошал низкий смутно знакомый голос.
— Пошел ты в Бездну, Гриша! — отвечали ему звонким и тонким девичьим сопрано. — Я говорила тебе, чтобы не смел за мной бегать? Говорила?! Все равно не угонишься, свинья лесная!
— Никуда от меня не денешься!
— Бестолочь! Остолоп! Боров вонючий! — ругалась девица. — Считай, ты меня вынудил! Не стану больше тебя-дурака жалеть, в Орден пойду. В их обязанности входит следить за неадекватными метаморфами и ограждать от их преследований! Ишь чего удумал! Да я с тобой и по одной улице не пойду, не то
— Да ты… — далее раздался такой зычный рев, что, почудилось, пол несколько раз покачнулся, и испуганный визг.
Немедля ни секунды, Женька рванул за ручку. Дверь оказалась заперта, но благодаря артефакту, усиливающему физические возможности, он открыл ее, без проблем сломав замок. Шагнув внутрь, Женька застыл, поскольку точно не ожидал увидеть посреди зеленого мрамора, муранского стекла и зеркал, украшавших женскую туалетную комнату, крупного бурого вепря и рыжую белочку, точь-в-точь похожую на героиню пушкинской сказки только облаченную не в кокошник и сарафан, а черное платье с блестками, которое было ей заметно велико. Белочка раскачивалась на хрустальном плафоне светильника, будучи в недосягаемости для крупного зверя.
— Немедленно приобрести человеческую форму! — выкрикнул Женька.
— Не могу, — ответила ему белка. — Упаду.
— К вам не имею претензий, — заверил Женька и прямо взглянул на кабана. Действительно знакомый. Зря Эд этого дебошира впустил. Хотя… лучше уж так, чем такое будет шататься по ночным улицам.
— Да я ж тебя и в человечьей форме урою, — заметил кабан, поднявшись с четверенек уже в людском обличье, дернулся было в сторону Женьки, но застыл на мгновение и отступил.
— Прошу пройти вас к столу охраны, — произнес Женька и указал на дверь, лишь затем обернулся и кивнул Щукру в знак благодарности. Существо вновь стало человекообразным спрутом. Одной парой конечностей оно упиралось в бока, вторую скрестило на груди, а третьи держало в направлении кабана-метаморфа.
— Ублюдок человечий, — рыкнул тот. — Если б не эта дрянь потусторонняя, уж я бы с тобой разобрался.
Похоже, все свои беды и неурядицы с белкой он перенес на Женьку, который вообще был не при чем. Щукр издал скрежещущий звук, от которого у кабана шевельнулись волоски на груди, виднеющиеся из низкого треугольного выреза футболки, и отрастил на правом обращенном в сторону хулигана щупальце отросток, сильно напоминающий средний палец у человека.
— Доведу… — пообещал он, выплывая за дверь вслед за метаморфом, а вот Женька направиться за ним не успел. На плечо с плафона спрыгнула белка, пробежала по руке, царапая кожу колкими коготками, и спрыгнула на пол, преобразуясь прямо в полете. При этом она как-то умудрилась не остаться без платья.
Невысокая, худенькая и остролицая девушка с огромными светло-зелеными глазами и шикарной гривой огненно-рыжих волос, спускающихся до пояса крупными волнами. Пожалуй, не встреть Женька незнакомки в синем зале, был бы очарован.
— Упс… а я белкой в нем была, да? — спросила она, указав на платье.
Женька кивнул.
— Вот же… — смахнув пару рыжих шерстинок, она сморщила курносый носик и поправила рукав, — свинья. Я толком трансформацию не завершила — так от него сиганула. Теперь платье в шерсти. Ужас! Ну хоть не порвала,
В отличие от оборотней, которыми пестрел мировой фольклор и фэнтезийные сериалы, метаморфы оставались голышом лишь в самых крайних случаях, когда не успевали спрятать одежду под шерстью.
— Почему он вас преследует?
Достав бархатную черную резинку с закрепленным на ней крупным бриллиантом, она завязала высокий хвост и улыбнулась нежно-розовыми губками:
— Нравлюсь. Я ведь красивая, да?
— Конечно, — подтвердил Женька, вызвав у белки звонкий смех.
— Мой спаситель! Когда-нибудь и я тебе пригожусь. Вот увидишь. Понадоблюсь, Белку позови, — произнесла она, чмокнула Женьку в щеку и, не говоря больше ни слова, юркнула за дверь.
Глава 13
Обычно, рабочее время Женьки заканчивалось ближе к полуночи, после чего он с чистой совестью шел домой отсыпаться. Однако сегодня Эд решил его задержать: поил вином до двух часов ночи, а потом отправил отдыхать в подсобку. Помещение без окон, со стенами, выкрашенными светло-бежевой краской, выглядело на удивление уютно, несмотря на ряды коробок, сваленных у противоположной от входа стены. В углу стоял шкаф с книгами и тумбочка, в которой лежало одеяло и подушка. Широкий и длинный диван, покрытый шерстяным пледом в белую и серую клетку, казался удобным. Здесь было тихо, но Женька терпеть не мог спать на новом месте. Он и к собственной квартире привыкал где-то с неделю, вскакивая от любого постороннего шума за окном.
И все потому, что один настырный вепрь счел источником всех своих бед именно Женьку. Сначала Григорий демонстративно гулял в кабаньем обличии у входа, затем ему надоело и, став человеком, он вытащил из-за пояса пистолет, помахал им перед камерой и, гордо выпятив грудь и опасно выставив челюсть, ушел в ночь.
— Только бы не пристрелил кого-нибудь, — пробормотал Женька.
— Ничего-ничего, — сказал Эд и похлопал его по плечу. — Чем метаморф агрессивнее, тем тупее. У него сейчас мозгов не хватит к случайному прохожему прицепиться, только о тебе думать будет, представляя, как на клыки насадит и копытами забьет.
Женька поежился, представив:
— Спасибо, напарник, утешил.
— На здоровье, — фыркнул Эд.
— Гриша у нас отходчивый, — просипел Щукр. — Пересидеть только нужно.
И Женька ушел пересиживать, уверенный в том, что на новом месте не сомкнет глаз. Вошел, покосился на книжный шкаф — если с бессонницей не справится, наверняка отыщет что-нибудь любопытное — присел на диван и провалился в сон, полный синего неба, хлопанья крыльев и соколиного клекота, почему-то воспринимавшегося смехом.
Проснулся он в пять утра, причем отдохнувшим и бодрым. Рань несусветная, но раз взглянув на часы, закрыть глаза снова он не смог. Тело было бодрым и легким, требовало действий; месть свиньи-переростка не беспокоила, и море казалось по колено.
К городу медленно подкрадывалось утро. Уходила на мягких кошачьих лапах ночь. Выползали из подъездов зевающие собачники вместе со своими питомцами; проносились машины по пока свободным шоссе. Вряд ли кабан решился бы напасть на него в светлое время суток. Он, вероятно, дрых дома без задних ног.