Перекресток судеб
Шрифт:
— Да кем?! — пухлые губки беловолосой вдовушки сложились в недоуменную гримаску — как это захвачен? Арды?
— Нет, не арды! — управляющий был бледен, как полотно, едва не бледнее прекрасной хозяйки дома, кажущейся белее снега, особенно на фоне темного, как камень любовника — в порт вошли корабли, высадили десант! Говорят, что в городе обосновался предатель, убийца королевы и короля некий Нед Черный! На рынке и на перекрестках дорог сейчас зачитывают указ Совета! Захвачен банк, осадили дом, где жил Нед Черный! Но они успели сбежать — дом пуст. И денежки с собой успели прихватить — говорят, их счета
— Да откуда ты все это знаешь? — женщина, не смущаясь управляющего, встала, потянулась, и ее упругие, крупные груди колыхнулись, приковывая к себе взгляд чернокожего, облизнувшего губы с плотоядной ухмылкой. Подумала, и обращаясь к любовнику, добавила:
— Похоже, что мои родственники указали на тебя — скорее всего этот хренов кузен — он все хотел добраться до моей задницы, прыщавая тварь! Бежать тебе надо! Я все улажу, тогда и вернешься. Я этого кузена… в порошок сотру!
— Потомки королей не бегают от врага! — чернокожий гигант потянулся и ласково потеребил женщину с нереально белоснежной кожей за розовый сосок своими длинными, темно — коричневыми пальцами — я приму бой!
— Дебил! Это они сейчас тебя примут, и прямо в задницу копьем! Кузен обещан наткнуть тебя на кол, чтобы ты корчился там три дня!
— Какие неприятные у тебя родственники, Далида! — поморщился чернокожий, почесывая твердую, как камень задницу. Под его темно — коричневой, почти черной кожей перекатывались длинные, эластичные мышцы и женщина невольно залюбовалась — ну зверь зверем! Животное! Самец!
Может это и в самом деле извращение, все равно как с животным? — проскочила невольная мысль — но как хорошо с ним! Если это и в самом деле извращение — да идут все…..! Хочу — и буду! Я дворянка десятого ранга! Могу себе позволить маленькие слабости в виде большого чернокожего «жеребца»!
Дворянка накинула на себя прозрачную рубашку, потом, подумав, начала натягивать костюм для верховой езды — широкие штаны, приталенную курточку, высокие сапоги. Если придется бежать — так уж лучше это делать в удобной одежде. Впрочем — куда и зачем ей бежать?
— Вернулись люди из города, доложили. Раньше не могли — улицы перекрыты, всех проверяют — везде солдаты, латники. Слышали — грохот? К нам пытались ворваться! Сказали, что вы укрываете пособника Неда Черного, его раба, который околдовал вас своими чарами!
— Так и сказали? — поморщилась женщина — околдовал своими чарами? Тварь! Кузен — я имею в виду. Это его рук дело. Небось, послал кого-нибудь к командованию и доложил о Васабе. Ну, ничего — к нам не так просто войти! У меня двести человек охраны, ворота окованы сталью, стены высокие — нужно попотеть, чтобы взять наш дом. Не смогут. А я пошлю людей к командиру гарнизона — он же мой дядя, в конце-то концов, пусть пришлет гвардейцев!
— Госпожа! Начальник охраны сказал, что мы не удержим дом — хмуро прокомментировал управляющий — их тысячи! Корабли огромные, как плавучие острова! И кстати, насчет командира гарнизона — он уже не командир гарнизона. Его арестовали и посадили в темницу — за сотрудничество с дезертиром Недом, ардами и вообще… по совокупности деяний. Поговаривают, что его уже повесили. Но может и враки.
— Что они хотят? Ну, те, кто ломится к нам в дом? — женщина
— Хотят забрать господина Васабу — кивнул управляющий — говорят, что он друг мятежника и убийцы королей. И что его надо повесить за… в общем не любят они его. И если вы не впустите, не выдадите господина Васабу — возьмут дом штурмом, а вас… вас… плохо будет, госпожа. Очень плохо.
— Без стенобитных машин не возьмут — неожиданно трезво и ясно сказала женщина — мой покойный муж всегда говорил, что здесь мы можем удержать целую армию и сидеть в доме годами. Стены высокие, на арнийском растворе сделаны, практически монолит. Двери — даже тараном месяц надо разбивать. Колодец есть, запасов еды на годы всему гарнизону. Хрен им, а не господин Васаба!
— Они камнеметалки обещали поставить — потупился управляющий — мы долго не выдержим, если начнут поджигать. Запаса воды в пруду хватит ненадолго… спалят, точно спалят.
— Не спалят! — женщина, предки которой сотнями лет отбивались от пиратов, воевали с соседями и просто дрались на дуэлях решительно застегнула куртку и шагнула к шкафу, откуда извлекла длинный кинжал на перевязи. Ножны кинжала потерты, поцарапаны, видно было, что это не игрушка для церемоний, а боевое, испытанное в деле оружие. Он достался ей от деда, а тому — от его деда. И Далида умела с ним обращаться — чувствовалось даже по тому, как она отработанным движением выдернула серебристый клинок до половины и отправила обратно, в уютный «дом».
— У нас воды хватает, ведер, слуг полно — потушим. Начальника охраны ко мне. Открыть арсенал, раздать оружие слугам — верным. Рабам не давать. Кипятите воду! Подогреем этих негодяев! Васаба, одевайся. Пойдем на стену.
Бам! Бам! Бам!
Ворота даже не сотрясались, когда здоровенное бревно ударяло в их середину. Сержант яростно матерился, поливая солдат четырехэтажным матом, вспоминая всех родственников унылых солдат, раскачивающих ствол гуары, которая еще вчера росла на перекрестке дорог в трехстах шагах от стены, огораживающей поместье Далиды Шунской, дворянки восьмого ранга, только недавно получившей десятый ранг — за хорошие деньги. Особого преимущества этот ранг не давал, но приятно же носить на плече заколку — знак своего ранга. Чтобы соседки умерли от зависти, встречаясь с ней на балу!
Охранники поместья, в надвинутых на лица шлемах, стояли на стене с оружием наголо. Лучники наложили стрелы на тетивы, арбалетчики приготовили болты — все готовы к штурму, но пока не стреляли, ожидая команды. Охрана Далиды, вышколенная, отборная, была наготове, не выказывая следов волнения или растерянности. Наступил момент, когда они должны были показать — за что получают жалование.
— Госпожа! — мужчина лет сорока с резкими чертами лица, одетый в кожаный костюм — подлатник. Лат сейчас на нем не было, только кольчуга — безрукавка. Короткие с проседью волосы торчали ежиком, а взгляд серых глаз был насторожен и колюч.