Перекресток
Шрифт:
В столице поговаривают об об явлении Пяти Культов государственной религией со всеми вытекающими последствиями. Ходят слухи о черных списках еретиков и двоемыслящих, оружейники перегружены заказами - предполагают скорую Священную Войну.
...Таргил подумал о Предстоятелях гибнущих культов - знахарях, магах, жрецах, пророках - об их ужасной судьбе; затем мысли его перескочили на Дом и бьющуюся в его изменчивых стенах неприкаянную сущность Авэка ал-Джубб...
Ему захотелось напиться.
"А ведь ты знал, на что идешь, - Таргил сжал обеими ладонями виски
Но отчего же вам ничего не хочется делать?.."
Он боялся признаться самому себе, что ему теперь нужно гораздо больше веры, чем раньше; что она не настолько заряжает его, как до возникновения Дома, заряжает и толкает на сверх естественное - нет, вера людская теперь будто проходила сквозь него и изливалась...
Куда? В Дом-на-Перекрестке?!.
Кто они, Предстоятели Дома - ясновидцы, переставшие предсказывать; жрецы, переставшие служить; маги, разучившиеся творить чудеса; Предстоятели, не захотевшие отдавать?..
Кто? Мудрые, выигравшие бой? Или черви в теле клеща, присосавшегося к человечеству?
Или части Дома - жвалы, лапы?.. Рабочие органы зверя на тропах духа человеческого...
Кто?!.
Вот тут-то и вошел Махиша.
Короткие толстые пальцы его охватывали горлышко плетеной бутыли, в которой что-то булькало, распространяя соблазнительный запах. Словно чувствовал быкоподобный Предстоятель гневного Метателя молний... тихий, грустный человек...
– Ты не спишь, Таргил? Я вот не сплю... Выпить хочешь?
Это было до того непохоже на обычное поведение Предстоятеля Махиши, что Таргил на мгновение зажмурился и затряс головой. А когда он вновь открыл глаза, то опять увидел стол (ставший за это время массивным и полированным), донесения из братств Хаалана, а в дверях стоял Махиша и виновато моргал короткими рыжими ресницами.
– Налей мне, Махиша, вина, - как-то невпопад возвестил Таргил, - чтоб кубок отливал багряным, чтоб я почил в блаженстве пьяном, забывшись в паутине сна...
– Ты что, сошел с ума?
– Махиша прикрыл за собой дверь и опустился в невесть откуда взявшееся кресло.
– Завидую...
– Налей, налей, не спорь со мною, ведь не вино тому виною, что я не знаю, что такое - покой... а я ищу покоя...
– В стихоплеты решил податься? Зачем?..
– Зачем?
– повторил Таргил, бессмысленно комкая бумаги на столе. Зачем?.. Пять сказителей сожжены, остальные подались в зазывалы... Миф признан еретическим, а культ Искушенного Халла процветает... Процветает! И прочие процветают - все Пять Культов! Аки лотос о пяти лепестках... в гниющем болоте... и деревенский маляр замазывает сколотые барельефы!.. Скажи, Махиша, ты еще помнишь - равнина, две армии - и ты, вскинувший руки к вспухающему небу; и молния рушится на жертвенный
– Помню, - глухо пророкотал дальний гром, - ...еще помню...
– А теперь?
– А теперь я сыт. Дом находит мне Перекрестки, люди верят, их вера течет к Дому, я чувствую ее, я сыт, и... тратить накопленное на бесполезные чудеса вроде бы глупо... и...
– И?..
– И - все. Я говорил с Лайной - у нее то же самое.
– Миф признан еретическим, - Таргил уставился на стену, на возникающий в ее центре гобелен и две шпаги над ним, - признан - и все... Сказки о Тэрче запрещены, в легендах канцеляристы меняют имена... Если так пойдет дальше...
– Ну?
– выдохнул напрягшийся Махиша.
– ...Налей мне, Махиша, вина... За последнее время вне Дома не родилось ни одного нового мифа. Да что там мифа - захудалой сказки! Так, одни бытовые - о плутах и лавочниках... Пойми, Махиша, культов становится все меньше, а мы, Предстоятели оставшихся, сидим в Доме и едим, едим, едим!.. Вера становится привычкой. А привычка - это смерть. И поэты уходят в писцы, а живописцы - в маляры...
Таргил резко встал.
– Мы породили зверя, - жестко закончил он.
– Зверя, рыщущего на Перекрестках. И если так пойдет дальше - нам понадобятся Мифотворцы...
ДЕВЯТЬ ШАГОВ ПЕРЕДЫШКИ
...Дверь распахнулась под тяжестью моего тела, и я рухнул на пороге. Потом изогнулся и с трудом перекатился в комнату, больно ударившись головой об угол тумбочки.
– Я - Сарт...
– прохрипел я и потерял сознание, потому что не ощутил привычного противостояния Дома, его сопротивления при звуках моего имени.
Потерял СВОЕ сознание, не приобретя взамен никакого другого; и спасительный мрак беспамятства склонился надо мной и вытер пот со лба... Ничто. Большое теплое Ничто. И в нем - я. Маленькое вялое ничтожество...
...Когда я снова сумел открыть глаза, то неожиданно обнаружил, что утратил способность воспринимать действительность целиком. Только по частям. И не больше одной за раз.
Стена. Стена, стена, стена...
Тумбочка. Вот зараза, как голова болит!.. Снова стена. Кровать. Знакомая такая, с плюшевым покрывалом... На покрывале - Грольн. Спит. Или тоже без сознания. Тело так до конца и не расслабилось, скорчилось в немом протесте, тонкие пальцы сжались в кулачки - не разожмешь... спи, Гро, спи...
Стол. Привалившись к нему, сидит Эйнар. Сидит на полу, одежда вся превратилась в лохмотья, руки голые до плеч, ободраны напрочь, красные... Это он притащил Грольна сюда, точно, он...
– Здравствуй, Эйн, - в горле у меня заклокотало, и выглядел я в этот момент, наверное, чрезвычайно глупо.
– Привет, - ответил Эйнар.
– Ты не шуми, ладно, пусть мальчик поспит... Это ведь твоя комната, Сарт, неизменная - где Предстоятели этого, с перстнем, хоронили... если Дом не врет... Выбрали, в общем, заново - и Грольн, и я. И ты. Хотя ты уже давно выбрал...