Перекрестья
Шрифт:
— Но «Компендиум» оказался на свободе?
— Да. И этот труд, и другие запрещенные книги в конце концов попали в руки человека по имени Александру, одного из смотрителей хранилища. После войны он продал их книжному антиквару в Бухаресте, который, в свою очередь, перепродал «Компендиум» американскому коллекционеру. Спустя четверть столетия коллекционер был убит, а книга похищена.
— Дайте-ка мне прикинуть, кто нес за это ответственность — Раса... то есть Противник. Верно?
— Не он лично. В то время он был еще ребенком. Но его
— И книга подсказала ему, чтобы он начал погребать бетонные колонны в тех точках на глобусе?
Герта покачала головой:
— Не начал — а завершил. Опус Омега начался задолго до него, но древние никак не могли добраться до определенных мест в Старом Свете, не говоря уж о Новом. Не забывай, «Компендиум» уже давно был спрятан в Трансильванских Альпах, когда Колумб только поднял паруса и поплыл в сторону Америки.
— То есть Брейди продолжил там, где они остановились. Но почему именно Брейди?
— Потому что он из той разновидности людей, которые в высшей степени податливы влиянию Иного. Он и был, и продолжает оставаться под воздействием мечты о власти... чтобы в полном смысле слова изменить мир.
— Я не имел в виду конкретно Брейди. Почему эту работу вообще надо было проводить через кого-то? Почему бы Противнику самому не взяться за дело захоронения колонн? Скорее всего, к настоящему времени Опус был бы завершен, и ему не пришлось бы все время иметь дело с этими тупыми идиотами дорменталистами.
— Но в таком случае ему пришлось бы объявиться. А вот этого Противник никак не хотел.
— Почему же?
— Из-за страха. Он опасался привлекать к себе внимание. Боялся, что насторожится воин Союзника. Поэтому он должен был действовать за сценой.
— Я видел кое-что из того, что может сделать Противник, и если он трусил... значит, тот, кого он боялся, должен быть крутым парнем. Вы его знаете?
Герта кивнула:
— Знаю. И довольно хорошо.
— Как его зовут?
Герта помолчала.
— Мать, — наконец сказала она, — называла его Глекеном.
12
Лютер Брейди наклонился к Барри Голдсммту. который последние десять лет был его личным адвокатом. Барри встретился с ним здесь, в помещении 47-го участка, и им казалось, что они уже несколько часов сидят за шатким столом и этой душной комнате для допросов.
— Как долго они могут нас тут держать? — шепнул Лютер.
Он не сомневался, что из-за зеркального стекла, вделанного в стену, за ними наблюдают.
— Уйти мы можем хоть сейчас. Я потребую, чтобы они или предъявили обвинение и арестовали тебя, или мы уходим.
— Арестовали... Я бы не хотел оказаться...
— Не беспокойся. — Барри потрепал его по руке. Рукав угольно-черного пиджака задрался, и из-под него блеснули часы «Ролекс». — Я не веду зашнту по уголовным делам,
Он говорил так, словно хотел услышать заверения в правоте своих слов. Конечно же Лютер мог дать их.
— Барри, послушай меня. Можешь мне верить, я никогда в жизни даже не слышал о Ричарде Кордове, не говоря уж о том, чтобы причинить ему какой-нибудь вред. А они врут, что это случилось в Бронксе. Не помню, чтобы моя нога хоть раз в жизни касалась земли Бронкса.
Еще одно дружеское прикосновение к руке.
— Значит, нам не о чем беспокоиться. Им понадобится мотив, а учитывая, что ты никогда даже не слышал об этом человеке, такового не будет.
— Но они изъяли мой пистолет....
Барри нахмурился:
— Вот это меня немного беспокоит. Не могли он в течение последних двадцати четырех часов побывать в чьих-то руках?
— Я не таскал его с собой, если ты это имеешь в виду. Он всегда лежал в ящике стола.
— Который стоит в твоем кабинете, а мы оба знаем, что он представляет собой настоящую крепость.
Да, именно крепость, в которую были вхожи только он и Дженсен...
Дженсен! Вот он и мог взять пистолет. Брейди не представлял, зачем он ему понадобился, но...
Нет. Он припомнил полученный утром отчет из службы Паладинов, в котором охрана отслеживала все передвижения Дженсена прошлой ночью. Ничто не говорило, что он поднимался на двадцать второй этаж. Строго говоря, ни один человек не поднимался на самый верх — ни на лифте, ни по лестнице.
Значит, это не мог быть Дженсен. Но могла ли его смерть каким-то образом быть связана с...
— Этот пистолет может указать на твое участие, — произнес Барри. — Скорее всего, именно поэтому они и заставляют нас ждать — проводят баллистическую экспертизу. Чтобы сравнить пули из твоего пистолета с теми, которые были найдены в убитом. Если они не совпадут, им придется извиниться. И вот тогда я приступлю к делу. Они пожалеют, что когда-либо слышали твое имя.
— В этом и есть основной вопрос: откуда они вообще услышали мое имя? В этом городе зарегистрированы тысячи и тысячи девятимиллиметровых пистолетов и бог знает, сколько не зарегистрировано. Но детективы из Бронкса появились именно на моем пороге. Почему?
Барри снова нахмурился и пожал плечами.
Лютер продолжал настаивать:
— Больше всего меня беспокоят слова одного из копов, что, мол, из моего пистолета недавно стреляли. И что на мушке остались следы крови и какой-то ткани. Я смотрел, как он клал его в пакет, и... и думаю, что там в самом деле были коричневатые пятна.