Перемещенный
Шрифт:
— Так, погоди минуту. Дай сосредоточиться, — она посмотрела по сторонам, что-то прикидывая в уме. Затем произнесла тоном, не терпящим возражений: — Одежду купим тебе. И обувь. Потом в «Скарабей». О постое с хозяином следует заранее договариваться, иначе мест может не оказаться потом. Ну а затем, естественно, на бал. Куда же еще?
Степана даже в пот бросило:
— Стоп. А вот с этого места поподробнее. Какой такой бал и почему мы непременно обязаны на нем быть?
Нюра уставилась на Степана круглыми глазами, похоже совершенно не понимая самой сути вопроса. Наконец заговорила, медленно подбирая слова:
— Бал —
— Я в курсе, что такое бал. Ты мне одно скажи: без него никак обойтись нельзя?
— Ты что! Ни в коем случае! — Нюра, похоже, всерьез решила «потусоваться». Оторваться, так сказать, по полной. — В кои-то веки в город приехали!
В ответ на такое заявление Степан вынужден был лишь молча кивнуть и, понурившись, брести туда, куда тянула его сейчас жена. А тянула она его все дальше и дальше, явно намереваясь попасть в центр города. Народу-то сколько! Сам того не заметив, он настолько прикипел к деревенской жизни, что сейчас явно чувствовал себя не в своей тарелке.
Их одежно-обувные мытарства закончились, когда Нюра углядела магазин с броской надписью «Супермаркет императорского дома Романовых». Занимал он два нижних этажа относительно нового четырехэтажного здания и размерами своими внушал не то чтобы трепет (видал, видал Степан монстров и поболе), но немалая толика уважения все-таки присутствовала. Стеклянные витражи от потолка до пола, широко распахнутые трехстворчатые двери, швейцары в малиновых камзолах с позолоченными позументами застыли по обеим сторонам парой китайских болванчиков. Подхватив в фойе объемистую плетеную корзину, Степан с Нюрой прошествовали внутрь и неспешно побрели по рядам, смешавшись с толпой таких же, как и они, скитальцев.
Отдел готового платья нашелся почти сразу — стоило лишь свернуть влево, следуя за стрелкой-указателем. Первым делом Степан намерял костюм нейтрального серовато-стального цвета. Затем, не мудрствуя лукаво, прихватил четыре белых ситцевых рубахи да две пары светло-коричневых брюк. Еще одни штаны, наподобие совдеповских треников, Нюра категорически забраковала, пригрозив, что, в противном случае, будет ходить не иначе, как в прабабушкином сарафане, что пылился у нее дома в чулане еще со времен матушки-основательницы Советской Империи Рейха, дражайшей княжны Анастасии Романовой, светлая ей память, и да освятится имя сие в веках.
С обувью дело обстояло похуже. Они мыкались по рядам минут пятнадцать, пока Степан не удосужился, наконец, спросить у пробегающего мимо клерка, где, тудыть его растудыть, скрывается искомый отдел. Оказалось — на втором этаже. Туда вела отделанная мрамором широкая лестница, которую они с Нюрой, по какой-то непонятной причине, умудрились не углядеть. Разочарованию Степана не было предела: туфли, десятки тысяч пар на трехъярусных узких обувных полках, и все как один на высокой, от восьми до пятнадцати сантиметров, платформе. С пряжками и без, самых разнообразных вариаций и оттенков.
— Мужские ли они? — он поинтересовался у шагающей рядом Нюры и, удостоившись утвердительного кивка, окончательно сник.
Супермаркет покидали с ног до головы увешанные многочисленными свертками.
— Извозчик! — в ответ на зычный зов Нюры откуда-то справа подкатила двуколка с восседающим
— Будет исполнено, фройляйн, — кучер сноровисто упаковал груз в выступающий у задней части двуколки короб, и вскоре они с ветерком неслись по вечернему Звенигороду, с наслаждением подставляя свои лица порывам освежающего северо-западного ветра.
«Скарабеем» именовалось мрачное старинное здание с выкрашенным в черный цвет фасадом да узкими стрельчатыми окнами. Внутреннее же его убранство мало чем отличалось от самой обыкновенной гостиницы. Фойе разве что как такового не было. Любой входящий сразу же попадал в трапезный зал, уставленный круглыми, опять-таки дубовыми, столами. Танцплощадка, место для оркестра — все это, разумеется, присутствовало и находилось там, где ему и полагалось быть: в самом дальнем углу зала. Сами гостиничные номера располагались этажом выше. Чтобы добраться до них, следовало для начала пройти у бармена простенькую регистрацию, получить ключ и лишь затем, пробравшись на второй этаж по узкой полутемной лестнице, оказаться в прямом, как стрела, коридоре.
— А ты себе почему ничего не купила? — Степан в чем был, в том и бухнулся на необъятных размеров кровать под вульгарным розовым балдахином. Полуприкрыв веки, он расслабленно наблюдал за тем, как Нюра копошится у шифоньера, раскладывая покупки по полкам.
— Завтра куплю. А ну не спать! — видя его дремотное состояние, Нюра зашевелилась еще быстрее. — На вот, костюм надень, да меня подожди, я мигом.
Спорить с женщиной, которая, во что бы то ни стало, собралась попасть на свой пресловутый бал — занятие из разряда совершенно бесполезных. Поэтому Степан, скрепя сердце, заставил-таки себя подняться, натянул купленный в супермаркете костюм, который загодя был уже поглажен, и теперь, сидя на краешке кровати, с тоской наблюдал за тем, как Нюра облачается в нечто совершенно непонятное, состоящее, казалось, из сплошных рюш, тесемок да переплетений. И как только умудрилась провести в котомке такое диво из самой Сусанинки?
— Ну как я тебе? Нравлюсь?
— Обалдеть.
Иных слов, чтобы описать увиденное, попросту не существовало в природе. Снегурочка с детского утренника. Или Белоснежка. Эх, не силен был Степан в классификации сказочных персонажей! А жаль.
Она еще битый час крутилась у зеркала: что-то поправляла, закалывала, укладывала непокорные черные пряди в вычурную прическу «домиком», подводила брови, ресницы, красила губы помадой цвета переспевшей клюквы. Под конец наклеила под нижней губой пикантную мушку и, критически оглядев еще раз свое отображение в зеркале, кажется, осталась, наконец, довольна.
На улице было уже темно, когда они, разодетые в пух и прах, покинули гостиницу. С приходом вечера людей на улицах стало еще больше. Так, по крайней мере, казалось на первый взгляд. И все они, в большинстве своем, были одеты столь же экстравагантно, как и Степан с Нюрой. Кавалеры, взяв под локоток своих дам, чинно прогуливались с ними по тротуарам, ведя непринужденную светскую беседу. Попадались прохожие и в форме. В основном, это были мужчины в парадных мундирах, зачастую увешанные таким количеством орденов и медалей, что просто не могли не вызывать заслуженное уважение.