Переодетые в чужие тела
Шрифт:
– - Что с моим папой?!
– - тут же требовательно спросила девушка, и эта взволнованная фраза, которая бесцеремонно обнажила внутреннее волнение Юли, словно преградила путь в квартиру очередному гостю.
Женщина на пороге оторопело смотрела в глаза хозяйке квартиры, наконец:
– - Он болен, -- сказала она.
– - Вы что, издеваетесь?!
– - немного подкрикнула в голосе девушка.
– - Нет. Он действительно болен, Юля, -- услышала за своей спиной девушка.
Юля повернулась назад: сказанное принадлежало
– - Внезапно заболел, -- снова подтвердила Юсман и добавила: -- Это -та самая Вера, которая должна была подъехать.
– - Проходите, -- сказала печально и медленно Юля женщине, стоящей на пороге.
– - Да, но...
– - начала было говорить женщина и загадочно замолчала.
– - Что?
– - тут же задала вопрос ей девушка.
– - Дело в том, что я не одна, -- ответила Ве-ра и она молча повела головой в сторону, указывая тем самым на присутствие там, чуть пониже площадки этажа, на ступеньках лестничной клетки, еще кого-то, какого-то человека, которого девушка никак не могла заметить, находясь в прихожей у распахнутой входной двери.
– - Кто там?
– - оживляясь, спросила Юля у Веры и не дожидаясь ответа, потребовала для себя желаемого подтверждения, -- папа?!
– - бы-ло воскликнула она.
– - Нет. Это... молодой человек. Вы его знаете.
– - Кто?
– - настороженно и пугливо забеспокоилась хозяйка квартиры.
– - Юленька!
– - послышалось с лестничной клетки, -- ради бога, не волнуйтесь, -- продол-жал говорить приближающийся голос.
– - Это я.
– - Сказал он, объявившись возле Веры.
– - Миша?
– - что-то соображая про себя, про-говорила девушка.
– - Но что делаете здесь вы?
– - Они сейчас тебе все объяснят, Юля, -- хо-лодно сказала Юсман.
Минут пятнадцать Юлю приводили в чувства, ибо девушке стало нехорошо еще там, в при-хожей: у нее подкашивались ноги, кружилась голова, и она постоянно повторяла одну и ту же фразу: "Что с моим отцом?.., Что с моим отцом?.., Что с моим отцом?.."
Ее кое-как довели и усадили поудобнее в кресле в гостиной.
Больше всех беспокоился о происходящем молодой человек: он говорил сердечно и волнуясь. Юсман же и Вера оставались хладнокров-но-тактичными, они интонировали свои голоса и производили свои утешительные действия в адрес хозяйки дома, будто сговорившись, словно контролировали себя по инструкции хорошего тона.
Когда девушка немного пришла в себя и была способна выслушать и понять -- ей все рассказали.
Несколько минут Юля молчала, потом по-просила всех оставить ее одну и когда тяжело-весные гости вечера, такими показались девушке Вера, Виктория Леонидовна и Миша, собрались было уходить, как Юля почему-то, остановила Мишу:
– - Миша.
– - Да, Юленька.
– - Пожалуйста, останьтесь еще немного со мной.
– - Хорошо, Юленька --
Виктория Леонидовна Юсман и Вера ушли. Теперь молодой человек и девушка оставались в квартире одни.
Юля, медленно передвигаясь, предложила Мише пройти на кухню. Движения ее рук будто парашютировались, иногда останавли-вались, зависали.
Оба молчали, пока Юля готовила чай. Миша непроизвольно и как-то виновато посматривал на девушку.
– - Вы сегодня какой-то другой, Миша, -- наконец-то печально произнесла девушка уже за питьем чая.
– - Мне кажется, я всегда был таким.
– - Неправда.
– - Разве что-то существенно заметно во мне иное, большее, нежели переживание за вас, Юленька?
– - Вы сегодня ни одного разу не улыбнулись, Миша.
– - Хорошо. Я попробую, -- и молодой человек натужно обнажил на своем лице улыбку.
– - Нет. Это улыбнулись не вы.
– - Но это я, Юленька, -- словно оправдываясь, сказал молодой человек, заметно обеспокоившись, -- Я, -- улыбнулся, будто подтвердил он.
– - Во всяком случае, раньше вы улыбались не так, Миша. Ведь мне совсем не захотелось улыбнуться вам в ответ. Хотя... Весь мир теперь для меня -- не так.
– - А хотите, я вам прочту стихотворение, Юленька?
– - О чем?
– - О стихах не говорят, их... читают.
– - Хорошо. Почитайте..., пожалуйста, -- за-думчиво согласилась девушка.
Молодой человек аккуратно отставил недопитую чашку чая в сторону и, облокотившись одной рукой на подоконник, а другой о край кухонного стола, рассматривая что-то в ночном кухонном окне, заговорил:
Похоже, капает листва:
Распластанные
капли
листьев...
А я у свежего листа
Бумаги белой.
Так же -- вместе:
Бумага,
Я -- мой парк раздумий.
Бумаги много очернило
Любовно
Едкое чернило.
Но осень, разве же в ином?
Она, слезится за окном,
Она -- воятель мертвых мумий!
К живому тянется всегда,
Но откровенная беда:
В ее любви,
В дождливых ласках -
Живые умирают краски...
Люблю, люблю я белый лист,
Глядишь, и лист уже не чист...
Что,
Все способно изменить?
Лишь то,
Что может все губить?
Всегда, везде,
И даже в ласках
Рождаются
И гибнут краски...
– - Откуда?.. Откуда вы эти стихи знаете?
– - немного помолчавши после того, как молодой человек закончил чтение, настороженно спросила девушка.
– - Стихи принадлежат всем и сочиняют их все от какого-нибудь лица, выражая, -- сказал молодой человек.
– - А вы... гораздо сложнее, чем я думала, Миша. Но, все-таки..., это же стихи моего папы, откуда они вам известны?