Переплетение
Шрифт:
– А тебя почему не попросила?
– Я почём знаю… Ты, наверное, больше доверия ей внушаешь. Да и мне, если честно, не до этого. А она говорит, у самой у неё не получится. Адрес ты знаешь. Она сказала, если согласишься, то в эту субботу она будет дома, пусть, говорит, приходит. Краска у неё есть, а замазку, если пойдёшь, просила, чтоб ты сам купил. Естественно, и материалы, и труд будут оплачены.
Вовка Толстобров, возившийся тут же со сварочным аппаратом всё-таки не выдержал и, ощерившись, вставил свои «пять копеек»:
– Натурой? – и заржал как лошадь.
– Дурак ты, Вовчик, – покачал головой Николай. – Больше ни о чем думать не можешь.
– Ага,
Поднявшись с лавки, он бросил окурок в урну и пошел к большому столу, на котором лежал лист металла на очередную дверь.
– Я подумаю, – ответил Николай.
Предложение подкалымить, озвученное Краузом, засело у него в голове. Конечно, деньги лишними никогда не будут, подзаработать на стороне можно было, но он понимал, что за этой просьбой может скрываться что-то иное. И вот это «иное» вдруг взволновало его не на шутку. «Что она – дверь сама покрасить не может? Щели замазать? Так-то это как раз женская работа и есть, маляры вон почти все бабы. Хотя, разбери этих девиц нынешних, не похоже, чтоб она привыкла руками-то сильно работать. Им проще деньги отдать, чем самим возиться, пачкаться не хотят… – думал Николай, отрезая «болгаркой» уголок. – И, с другой стороны, не станет же она сама приставать ко мне. Приду, сделаю всё что надо, деньги возьму и – до свидания. Плевать, что она там ещё думает». На этом он и порешил.
4
В субботу утром, после завтрака, Екатерина, убирая со стола, сказала:
– Слушай, Коль, я с Анюткой вчера завертелась, из головы вылетело… Вчера отец твой заходил, часов в пять уже. Сказал, что баню будут сегодня топить пораньше, к обеду. Говорит, приходите часам к трем.
Николай, отложив ложку, вытер губы салфеткой.
– Я это… Тоже забыл тебе вчера сказать. У меня там калым один намечается. Как раз сегодня, так что я навряд ли смогу. Если хочешь, сходи одна с Анюткой, помоетесь.
– А что за калым? – жена присела к столу.
– Да на неделе там двери одним ставили, ну они и попросили заодно покрасить её, щели зашпаклевать. Так-то мы это не делаем, хозяева сами потом, но раз попросили, вот я и подумал…
– Да? – голос у Екатерины стал расстроенный. Она вздохнула. – И так почти не видимся, ты целыми днями на работе, я часто во вторую… Думала, хоть в выходные вместе побудем.
– Да я и так каждые выходные дома, чего ты? – пожал плечами Николай. – Первый раз же такое. Да и деньги не лишние будут.
– Так-то оно так, конечно… Ну ладно, – Екатерина улыбнулась. – Иди, добытчик ты наш, зарабатывай нелишние деньги, – встав, она подошла к мужу и ласково поцеловала в щёку. – Когда пойдёшь-то?
– Да сейчас, управлюсь по дому и пойду. Часов в одиннадцать.
В комнате снова захныкала Анютка. У неё лезло два зуба на нижней десне, и она по-прежнему часто плакала. Николая это хныканье почему-то раздражало, и настроение портилось всякий раз как дочь начинала плакать. Сейчас он, снова морщась как от зубной боли, встал из-за стола:
– Кать, ну сделай что-нибудь, у меня, прям, голова сразу болеть начинает, когда она хнычет.
Жена виновато глянула на него:
– Так, чего я сделаю? Потерпеть просто надо…
Он ничего не ответил и ушел на улицу.
Николай думал о предстоящем визите. Вроде бы он и решил, что просто сделает работу, возьмет деньги и уйдет, но непонятное волнение нет-нет, да и подкатывало, сжималось в неприятный комок где-то под ложечкой.
И почему-то каждый раз ему вспоминался момент,
«Может, плюнуть да не ходить? – размышлял он, выливая из железных бочек, расставленных под водосточными желобами, оставшуюся с лета воду. – Ведь я никому ничего не обещал, и даже Крауз не знает, что я идти надумал». Крауз вообще последние два дня даже не заикался на эту тему, словно и не было всех тех разговоров и подначиваний. Олег тоже молчал, а Толстобров со вчерашнего дня простыл, и в кооперативе остался один сварщик – дядя Федя, которому вообще до всего этого не было никакого дела.
Николай сел на березовый чурбак, стоявший возле пустовавшей стайки. «Да все уже давно позабыли про это, я один только как дурак хожу, чего-то накручиваю себе», – думал он, глядя на покрытую густым рыхлым инеем жухлую траву.
Вода в лужах к утру покрывалась крепким хрустким ледком, но первого снега пока ещё не было. Листья на березах уже совсем облетели и лишь на отдельных осинах ещё желтели редкими яркими пятнами.
Отец предлагал Николаю съездить, пока нет снега, на мотоцикле за калиной: сейчас её было бы неплохо побрать, ещё не стылую, но уже подбитую морозцем, сочную и приятно-горькую. Но сын отнекивался: вся неделя была занята на работе, а в выходные хотелось отдохнуть, просто ничего не делать. «Но сегодня же ты собрался на калым, не отказался, а с батей за калиной съездить у тебя времени нет, – усмехнулся Николай. – Как так-то, а? Неужели только из-за денег? Да ведь не так уж и много их там будет. Или всё-таки не деньги тебя туда манят? Колись, Коля, себя-то не обманешь». Вздохнув, он встал и пошел в дом: сидеть без дела на улице было прохладно.
До нужного дома надо было ехать на автобусе, но не очень далеко, всего четыре остановки. По дороге Николай зашел в хозяйственный магазин и купил банку шпаклевки, шпатель и на всякий случай кисточку: про краску Крауз сказал, а вот про кисточку нет.
На звонок дверь сразу же распахнулась. На пороге стояла улыбающаяся Татьяна в коротеньком цветастом халатике, перетянутом в талии тонким пояском.
– Привет! – громко и радостно поприветствовала она Николая. – А я как раз к окошку подошла, смотрю – ты идешь. Заходи, разувайся!
Николай замялся:
– Здравствуйте. Да я проходить не буду. Вы скажите, что делать надо, а то мне Александр толком не объяснил. Так, в общих чертах только, – он старался не смотреть на хозяйку, отводя глаза в сторону.
– Ты чего мне «выкаешь»? – обиженным тоном спросила Татьяна. – Я что, такая старая? – она снова улыбнулась. – Тебя же Николай зовут, да? Твой друг так говорил, правильно?
– Ну да, Николай. Только он мне не друг, мы просто работаем вместе и всё.
– Да фиг с ним, какая разница. Ладно, не хочешь проходить – дело твоё. Ну вот смотри тогда… – девушка взялась рукой за железный косяк, но тут же перескочила на другую тему: – Слушай, а ты чего не пришел тогда? Мы вас обоих ждали. Или тот тебе не сказал? Он говорит, ты сам отказался. Чё, правда, что ли? – в её голосе снова послышались обиженные нотки.