Перепутья
Шрифт:
– Да я вот думаю, это что же это за раб такой белобрысый был, что он тебя аж на должность в Восточной кампании Цезаря забросил…
Ну конечно. Главная сплетница – и одновременно с этим главный информатор Города, легко сложила два и два - и безошибочно вычислила, откуда именно дует ветер.
– Галла… - теперь в голосе Квинта звучала угроза, - Я тебя как подругу предупреждаю. Не копай в эту сторону. Просто не надо.
Губы Галлы растянулись в торжествующей улыбке.
– Спасибо, Калавий, именно это
Игра, в которую она играла, категорически ему не нравилась.
– Квинт, это что еще такое?! – возмущенный голос Геллии, раздавшийся сзади, вырвал Квинта из оцепенения и заставил поежиться.
Только этого ему не хватало…
– Ты что, с хозяйкой борделя якшаешься?! – Геллия сбежала по лестнице и остановилась напротив него.
Слава Галлы бежала впереди ее самой и, к огромному сожалению, не обогнула даже его жену.
Квинт тяжело вздохнул:
– Я полжизни ее знаю. Ее вся Субурра знает.
– Сегодня хозяйка борделя, а завтра что? Проститутку к нам в постель притащишь? – глаза Геллии метали молнии, - Кстати о, - она достала записку откуда-то из складок столлы и сунула Квинту под нос, - Это еще что за Мария?!
Да чтоб тебя…
– Вольноотпущенница Гая Мария, - процедил Квинт, - Она помогала нам освободить Цезаря.
– Да? – с издевкой переспросила Геллия, - Так, вроде бы, с этим вопросом вы давно разобрались. Зачем это она приглашает тебя к себе?!
Чаша терпения переполнилась – и Квинт с силой выхватил записку из рук Геллии.
– Раз приглашает – значит надо!
Подозрения и обвинения стояли поперек горла – и он не собирался их терпеть только из-за того, что не мог взять Калавию с собой в военный лагерь.
– Калавий… - Геллия ошарашенно отпрянула от него, - Ты что, мне изменил?!
– А может и изменил, - теперь это был уже вопрос принципа, - И что такого? Думаешь, я совсем никому не нужен?
Как всегда, Геллия растерялась только на короткое мгновение:
– Тогда и вали к своей Марии, урод!
– А вот и свалю! – не остался в долгу Квинт.
Свесившиеся из окон, любопытные соседи провожали его взглядом. Геллия продолжала разоряться на тему того, какой он гад, но он не слушал ее даже краем уха.
В голове билась только одна мысль.
Если они с Геллией разведутся, дочь по закону останется ему.
И ему будет некуда ее пристроить.
Военный лагерь был не местом для маленьких детей, а другой дом ему в ближайшие несколько лет не светил даже на горизонте.
Приемлемого выхода не было. Погруженный в мрачные мысли, Квинт даже не заметил, как оказался на Квиринале, напротив инсулы, где жила Мария.
Из-за двери
– О, Квинт! – воскликнула она, - Ты все-таки получил мою записку? Я тебя не нашла и оставила ее какому-то парню у тебя во дворе.
– Получил, - натянуто улыбнувшись, кивнул Квинт. На душе скребли кошки – и на большее он был не способен.
– Заходи, заходи, - сказала Мария.
Дверь распахнулась и Квинт вошел в ее квартиру. В атрии она была не одна. На кресле у стены сидел пожилой лысеющий мужчина, который замолк на полуслове, стоило ему заметить Квинта.
– Квинт, это Павел, - представила его Мария, - Павел, это Квинт, тот центурион, про которого я рассказывала. Можешь его не стесняться, он все знает.
Названный Павлом шумно и облегченно выдохнул.
– Гай Матий Павел, - представился он, - Или Пауль Хоффер, тут уже как тебе удобно.
– Квинт Калавий, - отрекомендовался Квинт, - Он тоже из ваших, Мария?
– Да, - кивнула она, - Мой коллега с корабля.
– А, ясно, - Квинт прошел в комнату и занял одно из свободных кресел, - Так ты чего меня звала?
Мария открыла было рот, чтобы ответить, но Павел ее перебил. На ломанной латыни, с невероятным удивлением в голосе он выпалил:
– Погоди, и это все?
– Что “все”? – не понял Квинт.
– Я с корабля – и тебе… Все равно?! – удивление Павла можно было пощупать.
Квинт пожал плечами:
– И что тут такого? Ты третий такой человек, которого я знаю. Тоже мне удивил.
Павел так и не нашелся, что на это ответить. Вместо этого он обменялся парой слов с Марией – и начал споро собираться.
– Ты уже уходишь? – на всякий случай осведомился Квинт.
– Да, - кивнул Павел, - Темнеет уже, а мне через полгорода домой идти. Боюсь заблудиться тут у вас в ночи.
Улицы ночного Рима были далеки от гордого звания самого безопасного места из всех возможных, в этом Павел был прав.
За его спиной хлопнула дверь – и Квинт с Марией остались один на один. Непрошенные мысли настырно лезли в голову, и, чтобы их отогнать, Квинт помотал головой и спросил:
– Так ты чего меня звала?
– Кофе будешь? – неожиданно спросила Мария.
– Кофе? – удивился Квинт, - Это еще что такое?
– Сейчас узнаешь, - коварно улыбнувшись, сказала Мария, и, немедля, ушла в другую комнату.
Пока Мария возилась с этим непонятным “кофе”, Квинт от нечего делать разглядывал ее квартиру. Ничем не примечательная, тесная, намного меньше его собственной. То тут, то там глаз цеплялся за вещи, похожие на те, что им показывал Цезарь, но больше ничего необычного не было.