Перерождение Артефактора
Шрифт:
—… Для меня честь учиться в тех же стенах, что и мой отец! Почти с самого своего рождения я наблюдала из окон нашего дома гордый облик Академии. И теперь исполнилась одно из моих мечтаний, я стала курсантом! Отныне я буду держать курс на получение офицерского звания! Я обязательно продолжу дело моего отца! Продолжу открывать новые земли и исследовать Сумеречные моря! Это моя главная мечта! И ради неё я брошу все свои силы на учёбу в Академии! Я, Марселла дель Ромберг, обязательно найду Восьмое сумеречное море!
Она вскинула кулачок, зрители на трибунах зааплодировали.
А
— Послушай сюда, белобрысый, я не стану говорить банальности, в духе «кто пустил отвратительного алти в людское общество?». Оставлю свои мысли при себе, всё-таки я в гостях на чужой земле и испытываю уважение к хозяевам этой земли. Скажу иначе: ты, ничтожество, посмел оскорбить моего товарища и скинуть его в воду. Такое гордые сыны Титоса не прощают, — презрительно проговорил черноволосый парень с гладковыбритым подбородком.
Ростом он был почти с меня, да к тому же очень широк в плечах, а стало быть, среди однокурсников выделялся мощной фигурой. Выделялся этот титосиец и возрастом — выглядел он лет на двадцать, хотя большинству курсантов было лет семнадцать — восемнадцать (что и неудивительно — поступать в Академию разрешается с семнадцати лет).
Я тяжело вздохнул и мельком глянул по сторонам. На нас уже пялились курсанты, что сидели за близлежащими столиками. Титосиец решил докопаться до меня во время обеденного перерыва в общей столовой! Поразительно! Время идёт — ничего не меняется. Почти сорок лет прошло с тех пор, как я учился здесь, когда был Леоном Джонсоном, и уже тогда столовая являлась главной ареной публичных конфликтов.
Ведь именно здесь легче всего собрать десятки зрителей, чтобы заработать определённую репутацию.
— Чего вздыхаешь, белобрысый?! — рявкнул другой титосиец, тот, с которым я вчера столкнулся на мосту над речушкой Бунькой. Сейчас вместе с ещё двумя товарищами он стоял за спиной старшего верзилы. — Говорить по-людски не умеешь?
— По-людски умею, — я бросил печальный взгляд на прилавок для выдачи готовых блюд, который был уставлен свежеиспечёнными булочками с мясной начинкой, несколькими видами салатов, тарелками с жаркое, аромат, которого так и проникал мне в нос. Дьявол, как быстро очередь набежала! А ведь ещё минуту назад никого не было!
Я вздохнул ещё раз и смерив компанию титосийцев холодным взглядом, раздражённо продолжил:
— Но люди говорят вежливо. А сейчас передо мной тявкает какой-то пёс и кричит чайка. Как вы поживаете, Мистер Чайка? Отведали вчера корюшку? Или её без вас скушали?
С разных сторон послышались смешки. Тихонько хихикали даже курсанты в очереди к раздаче. Титосийцы же, все как один, побагровели от гнева.
Старший шагнул вперёд и резко потянулся к лацкану моего камзола.
— Не так быстро, Мистер Пёсик, — процедил я, сжав его запястье.
— Отставить! — слева прогремел бас неизвестного профессора. Всё это время преподаватели, как и курсанты, с любопытством наблюдали за перепалкой. —
Титосиец дёрнул рукой, пытаясь освободиться от моего захвата.
Я криво ухмыльнулся и не дал ему этого сделать.
Он дёрнул ещё раз. Я разжал пальцы, и парень налетел спиной на своих товарищей.
— Если в тебе есть хоть капля чести, алти, жду тебя сегодня в шесть вечера на главной арене! Дуэль фехтовальщиков!
— Что, вас родители совсем манерам не обучили, Мистер Пёсик? — хмыкнул я. — При вызове на дуэль одна сторона выбирает место и время, а другая — оружие.
— А что, испугался, червь? — выплюнул он.
— Да мне, собственно, без разницы, чем выбивать из тебя дурь, — процедил я, чувствуя, что губы сами собой растягиваются в хищном оскале. — До встречи, Пёсик! — бросил я, обходя стороной эту фантастическую четвёрку.
— Меня зовут Альфонсо де Кастанеда! — истерично прокричал он мне в спину. — Сын адмирала де Кастанеды! Запомни это!
— Теодор Лаграндж, будущий покоритель Восьми морей, — проговорил я, не оборачиваясь. Всё моё внимание было приковано к прилавку выдачи. Очередь как раз рассосалась, и…
— Сотню акул в зад Костанеде, — проворчал я, глядя на почти пустой прилавок, где лежала одинокая надкусанная булочка с посиневшей на воздухе начинкой из краба-шароката. Придётся ждать, когда новые блюда вынесут!
Ну ничего… Вечером я это припомню.
После обеда у нас была пара бытовой географии — как и другие предметы Академии, жизненно необходимой для будущих капитанов. Ведь крайне важно назубок знать, что и на каком острове Семи Сумеречных Морей ты можешь приобрести, чтобы затем перепродать. Это одна из статей дохода корабля, а стало быть, благополучия команды.
Но так как лекция была первой, вводной, то преподаватель (а им оказался осадивший нас в столовой профессор по имени Уилл Норингтон) говорил много и обо всём. Выбрал эдакий формат повторения общих знаний. Рассказывал о Метрополиях — о том, как на крупном острове в Первом море, именуемом Материк, развивались два государства, получившие женские имена. Наша Виктория и Алиссия. Первое было названо в честь легендарной королевы. Второе — в честь жены основателя. В первом правят Премьеры или Примы (в зависимости от пола), во втором — король и королева — всегда в паре. Вот уже седьмой век не меняется Алиссийская королевская династия — единственная во всей Ойкумене.
Викторианцы и алиссийцы испокон веков, мягко говоря, соперничали друг с другом. И это соперничество продолжилось в новом Море, которое практически одновременно открыли капитаны обеих стран — считай триста пятьдесят лет назад.
А вскоре в этом новом Море они встретили корабли двух других государств.
Это произошло в Третьем сумеречном море, куда из Второго моря прибыли: капитан Патрии Титос, возглавляемой наследным Патром — старшим мужчиной в роду, и капитан Республики свободных княжеств, возглавляемой выборным Главой.