Перерождение Артефактора

Тарс Элиан

Но я-то голенький, меня вырубить ещё быстрее, чем одетого. Одно прикосновение, и я уйду баиньки, а неизвестные злодеи утащат моё бренное беззащитное тельце в далёкие дали.

Хрен вам!

Первый похититель в два шага сократил разделяющее нас расстояние и резко махнул своей дубинкой. Я отрыгнул, мысленно отблагодарив старика Григория. Если бы не сегодняшняя тренировка, мог бы и замешкаться.

Тут же с другой стороны атаковал Третий. Я всё ещё держал в руках трофейный пистоль неудачливого Ромеро, его рукоять заметно потеплела —

оружие готово к новому выстрелу.

Прогремел раскат грома в миниатюре, и показалась очередная шаровая молния!

Третий оказался расторопнее Второго и успел встретить мой выстрел дубинкой. Врезавшись в неё, молния полыхнула во все стороны, ещё сильнее ослепив противника, и погасла.

Быстрый удар рукоятью пистоля в висок завершил нашу схватку для Третьего.

А мне тут же пришлось уходить полуоборотом в сторону от стремительного выпада единственного оставшегося на ногах противника. Ещё раз, и ещё!

Свой яростный натиск он прекратил, лишь когда я запрыгнул на кровать — сделав круг по спальне, я вернулся в исходную точку. Правда, теперь я стоял на ногах, в отличие от двоих противников.

Первый перевёл взгляд с меня на поверженных товарищей.

Что, сомневаешься, гад, что сможешь завершить свою миссию? А у меня скоро пистоль вновь перезарядится!

Дверь толкнули, но она была заперта на засов. Ха! Уж с Григорием-то мы сейчас всю троицу повяжем.

Однако, стоило мне об этом подумать, как дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетел неизвестный мне парень — длинные прямые чёрные волосы, опускающиеся из-под чёрной шляпы с пером; острые бородка и усы, плащ тёмных тонов.

Весь при параде с артефактным ятаганом и пистолем — не из местных.

— Тоже получить хочешь? — бросил я, направив на вновь прибывшего ствол пистоля.

— Я…

Что «я» мы с Первым так и не услышали.

Раздался хлопок, и комнату заволокло дымом.

Глава 4

Задержав дыхание, я отпрыгнул подальше от эпицентра взрыва.

Проклятье! Дым слишком густой и быстро распространяется по комнате.

Я рванул к двери и едва не снёс черноволосого модника.

Как и я, он зажимал нос и рот руками. Кивком головы парень указал на выход.

Как мило с его стороны! Не стал улепётывать без меня?

Выбравшись в коридор, мы захлопнули за собой дверь. Засов бы сломан, и я запер дверь, пропихнув в ручку дуло пистолета.

Я посмотрел на незнакомца. Он опустил взгляд на моё достоинство и неодобрительно покачал головой. А затем, глядя мне в глаза, сказал:

— В цивилизованном мире принято прикрывать свой срам одеждой.

— В цивилизованном мире не принято врываться в спальню к людям. Только если вы не состоите в любовной связи, — парировал я. — Прости, модник, ты не в моём вкусе. Я предпочитаю женщин.

Черноволосый нахмурился и снова покачал головой.

— Я, между прочим, на помощь тебе

спешил. Господин Лаграндж попросил меня срочно вернуться в Торвиль, присмотреть за своим ожившим экспонатом.

— Сыном, — поправил я.

— Самое большее гостем, — хмыкнул он.

Хм, Лаграндж послал ему весточку ещё до нашего утреннего разговора?

— Вообще-то, приёмным сыном, — я невозмутимо протянул руку. — Прошу любить и жаловать, я Теодор Лаграндж. Будущий капитан и покоритель Восьми морей.

Незнакомец широко распахнул глаза и отступил на полшага. Ещё раз оглядел меня с ног до головы и проговорил:

— Мне ещё не доводилось жать руки голым бредящим мужчинам.

— Всё бывает в первый раз.

— Эндрю Дэвис, — сказал он, наконец-то ответив на рукопожатие. Ладонь его была сухая и жилистая, а указательный палец холодило широкое серебряное кольцо с лунным камнем. — Воспитанник и личный помощник господина Лагранджа.

Справа по коридору послышался какой-то шорох. Мы с Эндрю резко обернулись и увидели выглядывающую из-за угла служанку.

— О-о-о… — удивлённо протянула она, таращась на меня во все глаза. Это была Марина Друшлакью — полнотелая женщина пятидесяти лет. Как и Григорий, она жила в особняке постоянно. Другие помощники по хозяйству, как я понял, в доме не ночевали.

Эндрю подавил вздох:

— Я ценю вашу преданность и бесстрашие, мадам Друшлакью, но с нами всё в порядке. Раны забинтовывать некому, а кровь оттирать пока рано. Однако, раз вы уже проснулись и оделись, приготовьте другую спальню для Теодора.

— У-угу, — протянула она, кивнув. Отвести взгляд от моего прекрасного обнажённого тела ей было крайне сложно, поэтому скрылась за углом она пятясь.

— Она довольно проворно привела себя в порядок в столь поздний час, — заметил я. — Но, честно говоря, я больше ожидал увидеть Григория, а его нет.

— Хах, — Эндрю усмехнулся. — Старика и пушкой не разбудишь. Даже если весь город ночью сгорит, он проспит ровно до пяти сорока трёх.

— Ровно? — удивился я.

— Всегда. Ещё и отходит ко сну каждый день в десять тридцать четыре.

— Нда… Отец собирает вокруг себя странных людей.

Эндрю бросил на меня оценивающий взгляд и вздохнул:

— И не говори.

Мы замолчали и покосились на дверь. В воздухе слегка пахло сиренью. Как говорил один мой знакомый воришка: «Проблемы всегда пахнут сиренью. И крыжовником». Ну на крыжовник у него просто была аллергия, а что до сирени… точнее, едкой чёрнолистной сирени, то её кору и цветы используют как раз для создания бомб, вроде той, что воспользовался Первый. Дым застилает обзор и парализует вдохнувших его. Если вдохнуть много. К счастью, этот дым довольно тяжёл — рассеивается недалеко, оседает быстро. Находясь за толстой дверью в десяти метрах от эпицентра, человек максимум может ощутить лёгкий дурманящий эффект.