Перерождение
Шрифт:
«Подожди! — велел голос. — Подожди заката, сестра Лейси. Путь укажет тебе путь».
Так и получилось: путь указал ей путь. За ней снова гнались: каждый шаг, каждый хруст сучка под сапогом, каждый судорожный вдох звучал громче выстрела, выдавая намерения преследователей. Шестеро солдат рассредоточились и брели по лесу, тыча автоматами во мрак, еще недавно скрывавший Лейси.
Между деревьями мелькнул просвет — дорога. Слева ярдах в двухстах ярко горели огни караулки, а справа дорога петляла среди деревьев и резко
Зачем выбралась на эту поляну, Лейси не знала, но интуиция подсказывала: нужно подождать. Лейси упала ничком на мягкую лесную землю. Сперва солдаты отставали на пятьдесят ярдов, потом на сорок, потом на тридцать…
Послышался гул дизельного двигателя, а когда водитель переключил передачу, чтобы подняться на последний холм, гул превратился в урчание. Свет фар и урчание медленно приближались. Лейси присела на корточки в тот момент, когда фары скользнули по вершине холма. Армейский грузовик… Урчание снова переросло в гул: грузовик набирал скорость.
Сейчас?
«Сейчас», — ответил голос.
Лейси вскочила и понеслась во всю прыть, нацеливаясь на кузов. Вот задний бампер, а над ним широкий грузовой отсек, скрытый развевающимся брезентом. На миг показалось, что рывок запоздал и грузовик удаляется, но Лейси все же его настигла. Руки вцепились в бортик, босые ноги оторвались от дороги. Лейси Антуанетт Кудото сделала сальто в воздухе и с глухим стуком упала в кузов.
Ящики… Грузовик вез какие-то ящики.
Лейси пробралась к задней стенке кабины. Приближающийся к караулке грузовик в очередной раз сбавил скорость. Монахиня затаила дыхание: будь, что будет, она теперь бессильна. Зашипели пневмотормоза, и грузовик остановился.
— Покажи накладную!
Голос принадлежал первому часовому, тому, который сначала гнал Лейси от караулки, а потом требовал остановиться. Мальчишка с автоматом… Судя по тому, как звучал голос, охранник стоял на подножке. В воздухе едко запахло сигаретным дымом.
— Курить нельзя!
— Ты прям как моя мамаша!
— Прочти декларацию, дебил! Ты везешь столько оружия и боеприпасов, что от любой искры мы на Марс улетим.
Сидевший на пассажирском месте громко заржал.
— Ладно, это твои проблемы. На дороге никого не видел?
— В смысле из гражданских?
— Нет, из инопланетян, мать твою! Конечно, из гражданских! Ищем женщину в юбке и блузке, ростом пять футов шесть дюймов, чернокожую.
— Офигеть! — присвистнул водитель. — Нет, мы никого не видели, да и темнота вокруг…
Часовой спрыгнул с подножки.
— Подожди, я кузов проверю!
«Не шевелись, Лейси! — велел голос. — Не шевелись!»
Края брезентового кожуха распахнулись, сошлись, снова распахнулись. Мрак кузова прорезал яркий луч фонаря.
«Лейси, зажмурься!»
Монахиня зажмурилась. Луч фонаря скользнул по лицу
— Порядок!
Грузовик отъехал от караулки.
Ричардс кипел от злости. Свихнувшаяся монахиня… Ей-то какого хрена здесь надо?! Сайкса он решил в известность не ставить, по крайней мере, пока сам во всем не разберется. Шестерых ведь на облаву отправил, шестерых! Пристрелите ее, дебилоиды беспомощные! Придурки вернулись ни с чем. Ричардс отослал их обратно, велев прочесать лес. Разыщите ее, пристрелите, как собаку! Неужели сложно?
Слезливая мелодрама с Уолгастом и девчонкой явно затянулась… А Дойл, этот-то почему еще жив? Ричардс взглянул на часы — за полночь перевалило, три минуты первого, — достал из нижнего ящика стола пистолет, проверил, заряжен ли, сунул за пояс и бросился вон из кабинета. На Уровень 1, скорее, потом на улицу со стороны дебаркадера…
Дойла держали в комнате умершего уборщика. У двери на стульчике дремал часовой.
— Подъем! — прорычал Ричардс.
Солдат тотчас разлепил веки, но, судя по мутным расфокусированным глазам, не понимал, где находится. Сообразив, что перед ним Ричардс, он вытянулся по стойке «смирно».
— Простите, сэр!
Часовой набрал комбинацию кода и отошел в сторону.
— Свободен! — бросил ему Ричардс.
— Сэр?
— Раз спишь на ходу, лучше ступай в казарму!
— Есть, сэр! Виноват, сэр! — Солдат вздохнул с облегчением и умчался прочь.
Ричардс распахнул дверь. Дойл сидел на краешке кровати, аккуратно сложив руки на коленях, и смотрел на пустую консоль, где когда-то стоял телевизор. На полу тосковал поднос с нетронутой едой, источающей слабую вонь тухлой рыбы. При виде Ричардса Дойл растянул губы в улыбке.
— Ричардс, ублюдок…
— Пошли!
Дойл вздохнул и ударил себя по коленям.
— Знаешь, он был прав насчет тебя, Уолгаст то бишь. А я как раз сижу и думаю: почему друган Ричардс не заглядывает?
— Будь моя воля, давно бы заглянул.
Казалось, Дойла душит смех. Никогда в жизни Ричардс не видел, чтобы перед лицом смерти человек пребывал в таком прекрасном настроении. Не переставая улыбаться, Дойл покачал головой.
— Эх, лучше б я сразу к дробовикам метнулся!
— Да уж, сейчас бы было одной проблемой меньше! — Ричардс достал «Спрингфилд», снял с предохранителя и повел Дойла через двор, навстречу ярким огням Шале. А если сбежит? В принципе, конечно, может, только куда здесь бежать? Интересно, почему он не спрашивает про Уолгаста и девчонку?
— Скажи, она уже здесь? — спросил Дойл, когда они приблизились к стоянке, на которой еще находилось несколько машин работавших в ночную смену лаборантов.
— Кто «она»?
— Лейси.