Перешагни бездну

Шевердин Михаил Иванович

— Ваше высокопревосходительство, прикажите пересчитать своих верных гурков. Конечно, буддийская вера не позволяет док­тору Бадме убивать живые существа, но его карабин не буддист, и кое-кому из тех, кто стрелял в нас, не поздоровилось.

— Болтовня!

Пир Карам-шах вскочил и, сделав знак начальнику охраны идти за ним, быстро вышел.

Вдогонку

Молиар выкрикнул:

— Недаром, когда мы проезжали Хунзу, в старой башне пла­кали и горевали духи гор.

ЧЕЛОВЕК-ПЕНЬ

Есть три вида людей: люди, подобные пище,

без которой не обойдешься, люди, по­добные

лекарству, в которых нуждаются лишь

иногда, люди, подобные болезни,

ко­торые никогда не нужны.

Лукмон Хаким

Воробей и до ста лет не перестает пры­гать.

Узбекская пословица

— Ишикоч!

— Уши мои открыты! — отозвался Молиар. Он услышал жест­кие нотки в голосе Сахиба Джеляла, и сразу облик полного само­мнения купца второй гильдии слинял с него, и он стал скромным Ишикочем, привратником курганчи, что на ургутской дороге близ Самарканда.

— Слушаю с трепетом! — Но убедившись, что поблизости никого нет, счел нужным добавить: — Боже правый, к чему столь важный тон?

— Вы рассказали ему про Белую Змею. Не могу понять вас. У нас под ногами горящие угли. Каждое слово ждут и разжевы­вают. Из вашей глупой сказки он узнал про Монику.

Лицо Молиара изменилось. Он задергал плечом и отвел лицо В сторону.

— Царь-козел боится Моники, потому что она от Ага Хана.

Но Ага Хан далеко, а Пир Карам-шах рядом.

У Молиара щеки колыхались студнем.

— Боже правый, — бормотал он, — новая беда на голову девочки.

— Какая беда? — спросил Сахиб Джелял. Что-то в тоне Мо­лиара ему показалось странным.

— Боже правый, поверьте, я не знал, что Белая Змея — наша девочка. Это ужасно.

— И что же? О какой беде вы говорите?

— Я не знал про Монику. Мне сказала старая ведьма Бош-хатын, что Моника приедет в Мастудж, но я не знал, что Моника уже здесь, что она та самая Белая Змея.

— В чем дело? Что понадобилось Бош-хатын от Моники?

— А вот что.— Молиар порылся в бельбаге и извлек пакетик.

— Что это такое?

— «Дору». Проклятая баба дала мне и...

Он рассказал, зачем Бош-хатын послала его в Мастудж.

Все время, пока он рассказывал, Сахиб Джелял сидел молча. На лице его, по обыкновению, ничего не отразилось. Брезгливо, Кончиками пальцев, он взял пакетик и спросил:

— Ну хорошо. А зачем вы таскаете при себе смерть? А если бы вы ошиблись и случайно развернули бумажку? Даже запах такого «дору» смертелен.

Тогда Молиар показал кивком головы через открытую дверь на двор. Там на колоде — коновязи — со скучающим видом сидел весь в лохмотьях и космах Человек-пень.

— И вы хотели?

Снова подергал плечами маленький привратник.

— Молиар — я. Хитрец и склочник. Молиар — я. Ковар­ный и пронырливый, слабый, старый, больной. Но я, Молиар, за Монику вот этими руками удушу и Бош-хатын и эмира. Моника!

— И все-таки вы, Молиар, таскаете при себе отраву!

— Я не мог иначе. Если я раньше времени пристукну этого черта, Бош-хатын поймет все. И вместо меня подошлёт еще кого-нибудь, кого мы не знаем. Я ждал приезда Моники, чтобы её пре­достеречь. Оказывается, она здесь, и она — Белая Змея.