Пересмешник. Всегда такой был
Шрифт:
Бывает время, когда ей не нужно контролировать ситуацию. Али не любила такое время, но нелюбовь — это тоже эмоция, так что она предпочитала просто не контролировать какое-то время.
Она переоделась в простое хлопковое платье, распустила волосы, которые волной спадали по её плечам, выяснила у соседей, как работает газовый котёл, чтобы нагреть воду, после душа приготовила себе нехитрый ужин, состоящий из простых продуктов, и, сидя на деревянном крыльце, долго смотрела в низкое тёмное небо.
Она видела небо ниже и темней, видела небо выше, различные
Проснувшись утром, уделив положенное время внешности, всё же отказавшись от косметики, даже минимума, Али смотрела в зеркало, и увидела отражение, которое она видела изо дня в день. Бледноватая кожа. Несмотря на жаркий климат там, где жила и работала молодая женщина, кожа её оставалась белой, практически кипенной, полупрозрачной, как у фарфоровой куклы. Собрав свои густые рыжие, или, как предпочитает говорить Али, тициановского цвета, волосы, она быстро нанесла на лицо защитный крем от солнца. Несмотря на явную «рыжесть», у девушки не было ни одной веснушки. Вот такая странная смесь осеннего типа внешности с белой кожей, отсутствием веснушек и непереносимость солнца. Абсолютная.
Нелепыми пятнами на белом лице выглядели миндалевидные темно-серые глаза в обрамлении густых каштановых ресниц. Бывают ресницы черные, бывают светлые, у Али были каштанового оттенка.
Одевшись максимально просто, избегая туфель на высоком каблуке, Али отправилась на рынок. Вне зависимости от того, сколько лет не приезжала молодая женщина в этот пыльный городок — рынок всегда был на одном и том же месте. Женщины, чаще нарядно, по их представлению, одетые, спешили за покупками, вышагивая в тканях абсолютно не сочетающихся с пылью и жарой.
Избежать встреч не удалось — маленький городок вносит свои коррективы. Она вежливо улыбалась, дипломатично избегая прямых ответов, но давала понять, что у неё все складывается удачно, уже на протяжении многих лет ей удавалось контролировать свою жизнь и свои эмоции. Это ощущалось правильным.
Возвращаясь домой она контролировала мысли, не позволяя своим глазам лишний раз моргнуть, потому что тогда возникало это: неконтролируемая вспышка памяти, ненужной, пустой, затратной и нерациональной.
Медленно проехавший мимо автомобиль, большой и наверняка удобный, с детским личиком на правом сиденье, вызвал скорей раздражение. «Странная любовь к нерационально большим машинам в этой местности», — думала Али, пока шла домой. Все остальные мысли остались за тенью от ресниц под светом тусклого фонаря на деревянном крыльце.
Подключив интернет, Али погрузилась в мир расчётов, фэйсбука, и ничего не значащего общения.
«Хай».
«Хай».
«Как дела?»
«О, все отлично».
«Что это за городок?»
«Обычный российский городок, ничего особенного».
«Жду фотографий»
«ОК», — небрежно крутя оправой.
Она
Позволив себе на ночь лёгкое чтение, с не раздражающими эмоциями, Али легла спать, надеясь, что свет от уличного фонаря не будет ей мешать, или на то, что мешает ей именно фонарь…
Она успешно справилась с поставленной перед собой задачей — не вспоминать. Она ставила перед собой только достижимые цели. Эта — достижимая.
Она почти научилась контролировать сны, главное — уснуть в правильное время, в правильной позе и не позволять мыслям блуждать в лабиринтах памяти, которая выскакивает то тут, то там…
— Хочешь ириску, городская?
— Ты все ещё пахнешь ирисками «кис-кис»… сладкая… где ты их прячешь, Лина?
— Сейчас я тебя поцелую. Хорошо?
— Что я делаю, ерунда какая-то…
Она видела этот большой автомобиль уже трижды, справа всегда улыбалось детское личико. Али немного раздражал тот факт, что маленького ребёнка посадили на переднее сиденье, это было опасно и нерационально. Но это был не её автомобиль и не её ребёнок, так что раздражение было возможно контролировать. «Неужели так сложно соблюдать простые правила?» — думала Али, стараясь не моргать и не позволять вспышкам памяти пульсировать в висках.
— Прости, я ничего не заметил… то есть заметил… то есть давай забудем, я не имел таких намерений.
— Ты похожа на золотую рыбку, рыжая, и твоя кожа светится… как чешуя, это удивительно, Лина.
— Эй, не плачь, выплачешь золотую слезу, а ты ещё не исполнила три моих желания, рыбка. Не плачь — первое желание.
Этот город был слишком пыльным и южным, всё, что хотела Али — это убраться отсюда, как можно быстрей, о чем и сообщила агенту, получив заверение, что он, по возможности, сделает всё максимально быстро.
Она бродила по окрестностям городка, делая фотографии, чтобы выложить их в сеть и, возможно, получить пару одобрений от друзей. Одобрение не имело значения. Имело значение — контролировать ситуацию, ситуацию, которая грозила выйти из-под контроля, когда тот самый большой автомобиль остановился рядом с ней, и она увидела глаза, те самые глаза, которые сейчас смотрели, молча усмехаясь морщинками в уголках. Пересмешник. Он всегда был такой — Пересмешник. Его глаза всегда усмехались. Ей. Миру. Солнцу.
— Что ты здесь делаешь, Лина? Привет, кстати.
Как некстати, подумала Али, очень сложно контролировать, сложно отдавать себе отчёт, сложно поступать разумно…
— Здравствуйте, Вадим, я жду такси, была рада вас видеть, приятная неожиданность.
Пересмешливые глаза продолжали так же смотреть: молча и усмехаясь одним им ведомой шутке.
— Те? Здравствуй-те? Хм… — улыбаясь широко, что было ещё более некстати. — Лина, ждать такси в этой местности — не лучшее занятие для молодой девушки… женщины. Садись, — любезно открывая дверь в мало контролируемое прошлое.