Перевернутые жизни

Двухреченский Данил

– Здравствуйте, – прозвучал женский голос.

Я окончательно настроил зрение, различая лица, спрятанные под маской.

– Что со мной? – пробормотал я слабым голосом. – Я не умер?

– Нет, – ответил врач. – Вы живы – это главное.

– Но ведь я попал под электричку, почему мне было больно? – непонимающе спросил я.

– Вы потеряли кисть, – сообщил врач.

Новость я воспринял так, словно всему миру конец, но всё сказанное – дурацкий розыгрыш. А рассмеялся, слабо, но взглянул на правую руку – мою рабочую руку – и обнаружил, что культя закутана бинтами. Нет никакой ладони. Тогда-то я закричал, матерясь на всю палату.

Стоя в коридоре у тумбочки, где лежал

беззаботно кейс, я прожигал вещь взглядом, ненавидя каждой клеточкой тела. Я только вернулся из больницы, мне дали выходные на время восстановления. Может, вообще уволят, просто не готовы сообщить об этом сейчас. Хотят подготовить почву для сногсшибательной новости.

Взяв кейс в комнату, я положил его на кровать, устроившись в кресле напротив. Мы играли в гляделки, я плохой коп, он подозреваемый преступник. Долго продолжаться игра не могла, он уже победил, и я это понимал, как то, что теперь инвалид и буду получать льготы по инвалидности. Стану по-другому жить, начиная с приспосабливания в управление левой руки. Я поднялся, подойдя к злосчастному кейсу. Открыл замки, наполняя спальню щелчком, и приподнял крышку.

Кейс пустовал.

Я смотрел на пустоту около пяти минут, пока не понял, что мне мешает что-то в волосах. Что-то застряло в них. В зеркале я увидел на голове не просто веточки, как говорили Игорь и Аня, а венец с колючками. Это был не простой венец, где-то я его наблюдал, но вспомнить никак не мог. Снять мне венец с головы не удалось. «На кисти дело не ограничится», – понял я, готовый лечь на пол, впадая в транс на оставшуюся жизнь. Вместо этого я включил старый ноутбук, открыв интернет. Вбил в поисковой строке «Венцы» и стал разглядывать результаты.

Много вариантов я просмотрел, но нужного так и не увидел. Собираясь спуститься на улицу и купить банку пива, дабы расслабиться на все сто, мой взгляд наткнулся на икону. Изображенный Иисус Христос смотрит вниз, опустив голову, взгляд наполнен болью. На голове венец.

Не поверив глазам, я вновь открыл интернет, ища ответ на один интересующий вопрос: «Что за венец носил Иисус Христос и что он символизирует?». Я догадывался, какой в итоге получу ответ, но мне было необходимо подтвердить теорию на деле. Все мысли подтвердились, на моей голове сейчас находился Терновый Венец, означающий боль и страдания.

Я получил ответы и знал, что делать дальше. На кейсе больше не значилось: «Барников О.Л.», теперь было написано: «Кременов Д.В.», что совпадало с моими инициалами. Вернувшись к зеркалу, я дотронулся до Венца, ощущая всю реальность его существования. Подушечкой пальца я прикоснулся к выпирающей ветке и почувствовал боль. Одной рукой я снял Венец, положив в кейс. Мой путь лежал к ближайшей остановке.

По пути меня преследовали вопросы морали. «Готов ли я передать боль невинному человеку, который захочет вернуть мой кейс? Он будет страдать, его жизнь перевернется. Дело может не ограничиться потерей руки. Судьба прячет козыри в рукавах, не готовая еще выкинуть их на стол». Я не мог с собой ничего поделать, мне надоело испытывать боль каждый день. «А ведь есть люди без кейса, которых боль подстерегает на каждом углу, не давая спокойно жить. Готов я пожертвовать собой, чтобы закончить этот порочный круг? Нет. Не я уж точно. У меня кишка тонка попрощаться с жизнью».

Я добрался до остановки в половине десятого. Небо потемнело, а я сидел на лавочке, ожидая любого автобуса, пока кто-то не подсядет рядом со мной. «Я действительно ничего не могу сделать». Ко мне подсел парнишка лет двадцати, с темными волосами,

прикрывающими уши, от них идут провода. Он качал головой в такт музыке, проигрывающей в наушниках, невидимые для остальных людей. «Сомневался ли тот мужчина, который оставил кейс? Терзала его мысль, что я буду страдать?». К остановке подъехал автобус.

– Прости, – шепотом сказал я парнишке, заходя в автобус, оставляя кейс с Терновым Венцом на остановке. Я смотрел на парня, он дотронулся до кейса, столкнувшись напоследок с моим взглядом.

Она – мой сон.

Сеня ходил по комнате, когда на дворе правила глубокая ночь. Сон никак не приходил. Он снова видел ее, она пришла, указывая путь, показывая большее, чем можно достичь в жизни. Сон не желал проявляться на мозге, отчего приходилось насильно нагонять его. Постель приобрела жесткость, и любая поза казалась неудобной, подушка быстро потела. Включенный кондиционер не помогал, все играло против него. Именно во сне Арсений становился счастливым, ее приход пробуждал какие-то чувства, которые днем скрывались за каменной преградой. Пройдя в кухню, и промочив горло холодной, освежающей водой, Сеня вытер пот со лба. Подмышки вспотели, и появился неприятный запах, преследующий по пятам.

Для себя он выяснил два правила, первое: если выпить снотворное, то она не придет. Сон ненастоящий, а значит и она. Второе: сон, вызванный измотанным организмом, приобретает четкость и краску. Оставалась дождаться усталости, и лечь в постель, чтобы насладиться ночью. Окна зашторены, никакой луч солнца не проникнет в комнату, не нарушит святой покой, не разлучит их. Сеня убавил холодного воздуха из кондиционера, и, вытерев подмышки влажной салфеткой, скинул одеяло прочь. В голове вертелся ее образ, она улыбалась и звала, чтобы показать нечто необычное. Сеня терял иногда связь с ней, и лежал с бессонницей днями, думая об одном. Подушка, недавно холодная, потеплела. Отопление работало, как положено, и батареи производили много тепла, доставляя лишний дискомфорт. Сеня прикрыл глаза рукой, и прошептал «Боже мой, пошли мне сон». Сон пришел не сразу, но накатил незаметно, застав Сеню врасплох. Он провалился в частный дом на 17-й улице, где-то загородом.

Проснувшись в доме, в другой комнате, с другими ощущениями, парень не спеша поднялся. На лице ничего не отражалось, хоть и хотелось плясать от радости, выпрыгивать из штанов. Тишина дома нагнетала, давила на голову. Никаких звуков. Половицы не скрепят, Сеня передвигается бесшумно, как хищник. Дойдя до двери, и судя по ступеням дальше, он вновь проснулся на втором этаже. Что-то долетело до ушей, чей-то голосок, напевавший песню. Аккуратно спустившись, чтобы не согнать ее, Сеня забыл, что двигается без шума, но мозг творил чудеса. Из-за волнения он мог перемещаться в разные места, неизменным оставалась только она. Спустившись вниз, в просторной кухне, у плиты, повернувшись спиной, стояла девушка. Данный вывод можно было сделать, полагаясь на длинные волосы, закрученные в локоны. Она держала в правой руке сковороду, и крутила в ее, размазывая белую смесь. Сеня уловил запах блинов, и приблизился к девушке.

– Привет, – тихо поздоровался он. Она не обернулась, продолжая напевать неизвестную песню, которую пела каждый сон. Сеня знал мотив и даже помнил название, но на утро все вылетало из головы. Девушка поставила сковороду на плиту, продолжая стоять спиной к мужчине. – Пахнет вкусно, я попробую? – осторожно спросил Сеня, чувствуя, как губы расходятся в улыбке.

– Подожди. Не к чему спешить, – игриво сказала она, переворачивая блин. – Я позавтракаю с тобой, иначе ты все съешь и убежишь.