Переворот (сборник)
Шрифт:
— Ну, молоток! — сказал Гудимов с удивлением, когда пленник пришел в себя. — Значит, капитан Тужилкин. Виктор Федорович. Очень приятно. Будем знакомы.
Гудимов подхватил капитана за плечи и посадил на сиденье поудобнее. Вынул кляп изо рта. Погасил свет.
— Теперь давайте поговорим, Виктор Федорович.
— Я ни о чем с вами говорить не буду, — упрямо, по инерции приверженности к офицерскому кодексу чести сказал Тужилкин.
— А вот это уже глупо, — объявил Гудимов. — Тем более что от откровенности зависит ваша судьба. Не к лицу вам изображать из себя Зою Космодемьянскую. Да и вешать я вас публично не собираюсь.
— Нельзя оставлять капитана без альтернативы, — сказал Бабкин задумчиво. — Можно оставить его живым, но тогда придется сообщить министру обороны, что мы застукали офицера армии на деле, которое противоречит Конституции России. Так ведь обстоит дело, капитан?
— Я выполнял приказ.
— Нет, все же его надо убрать. Меньше хлопот. И начальству его будет легче списать — что возьмешь с алкаша?
— Что вы хотите? — спросил Тужилкин. От волнения у него сел голос.
— Это я скажу чуть позже, — ответил Гудимов. — Сейчас важнее рассказать вам о перспективах сотрудничества с нами. Ваши документы у меня. Сегодня я сниму с них ксерокопии. Завтра вы все получите назад. Начальству докладывать о происшедшем не надо. Если вы себе враг — доложите. Уверен, вас катапультируют из академии и из армии в двадцать четыре часа. Вам никто не поверит, что вы говорите правду о том, с кем имели дело. Мы, конечно, откажемся от контакта с вами. Только откровенность, Виктор Федорович, обеспечит безопасность и продолжение службы…
— Что вас интересует? Я скажу.
— Совсем немногое. Почем ГРУ заинтересовалось Жаровым?
— Точные мотивы мне неизвестны.
— И не догадываетесь? Не верю. Офицер разведки по самым малым признакам способен угадать, что интересует его шефов.
— Я думаю, нужен компромат на Жарова. Он несколько раз остро критиковал министра обороны и нашего шефа в своей газете…
— Логично, — согласился Гудимов. — Кто перед вами ставил задачу?
— Начальник академии лично.
— В обязанности слушателей входит слежка за гражданами внутри страны?
— Не думаю.
— «Не думаю» — не ответ. Вы знаете законы?
— В какой-то мере.
— И все же вели слежку?
— В порядке практики. Это предусматривается программой.
— Слежка без санкции прокурора? Интересная, я вам скажу, программа.
— Мне приказали.
— И у вас не возникло вопросов?
— Возникли.
— Вы их задали?
— Нет.
— Удивительная скромность, капитан Тужилкин! И давно вы водите Жарова?
— Уже неделю.
— На что обращаете внимание?
— На его контакты. Особенно с военными. Сказано, что желательно также выявить сексуальные связи на стороне, порочные наклонности…
— Выявили?
— Нет. По-моему, Жаров нормальный парень.
— Докладывали об этом начальству?
— Нет. Своих соображений от нас не требуют. Только факты. Контакты. Время. И все такое. Выводы делают там, наверху.
— Сколько человек работает по Жарову?
— Двое.
— Кто второй?
— Не знаю. Я отрабатываю смену, кто принимает
— Хороший ты парень, Витя, — сказал Гудимов сочувственно, — но в говне. И помочь отмыться я тебе не могу. Документы завтра утром найдешь в почтовом ящике. Давай я тебя развяжу. И еще, в случае нужды наша служба будет обращать-ся к тебе за информацией. Я надеюсь, ты это понимаешь. Подписки о неразглашении не беру. Ты и так будешь молчать… Давай развяжу.
* * *
Легким пружинящим шагом, чувствуя свою ловкость и силу, Тима Жаров взбежал на третий этаж и вошел в комнату, где уже более года работал как репортер «Московских новостей». В комнате пахло острыми французскими духами. За своим столом уже сидела Галочка Бергер, маленькая подвижная девица с пышной грудью, узкой талией и непропорционально широкими бедрами. Веселая и общительная, она быстро сумела связать себя прочной дружбой с Тимой. Однажды вечером они засиделись в редакции. Тима помогал Галочке подготовить к печати ее информацию. Галочка стояла за его спиной и через правое плечо смотрела на рукопись, которую правило острое перо талантливого коллеги.
— Вот и все, — сказал Тима, отодвигая бумагу. — Перепечатай, и маленькая жемчужина украсит серую полосу.
— Ой, Тимочка! — Галочка совершенно естественно вскочила на колени Жарова, охватила руками шею и прижалась к его рту горячими пухлыми губами…
К чему приводят такие вольности, объяснять не надо. Они заперли дверь изнутри. Галочка смела со своего стола лишние предметы, и он стал ложем пылкой любви.
— А ты ничего, — отдышавшись от бурных ласк, оценила усердие коллеги Галочка. — Мужчина… Но подучиться кое-чему тебе не мешает…
Курсы были краткосрочными, но результативными. Галочка оказалась способным учителем. Она научила Тиму такому, о чем тот даже в мужских откровенных разговорах не слыхал никогда.
Тиме в Галочке нравилось многое, кроме ее запахов. В восторге тесного общения она сильно потела, и от этого не спасали самые патентованные дезодоранты. Усугубляло положение пристрастие подруги к крепким французским духам. Смешиваясь с горячим потом, они образовывали убойную смесь, которой, как думалось Тиме, можно было морить тараканов. Иногда это начисто отбивало у него всякие желания. Но мужчина потому и мужчина, что его желания возвращаются…
— Привет, Галка! Мне не звонили?
Она вскинула на него глаза и посмотрела с подозрением: не ждет ли он звонка от какой-то другой? Он понял и уточнил:
— Мужик не звонил? Здоровый такой…
Она задорно засмеялась.
— Разве по телефону видно, здоровый он или тощий?
Приступ ревности был исчерпан, и они занялись делами.
Звонки начались где-то около одиннадцати. Два раза звонили читатели, потом, наконец, позвонил ион. Спросил:
— Вас заинтересовали мои бумаги?
— Да, — сказал Тима. — Интересные документы. Взрывной силы.
— Эт-точно, — хмыкнул полковник юстиции в отставке. — На Казанском вокзале, в автоматической камере хранения. Ячейка 82. Код 1881. Найдете черный «кейс». В нем все, чем я располагаю.
— Я должен заплатить?
— Не надо. За справедливость не платят.
— А «кейс»?
— Сохраните, я за ним загляну.
В трубке прозвучали сигналы отбоя.
Жаров поднялся с места.
— Галочка, я на часик сорвусь. По делу.