Переворот (сборник)
Шрифт:
Лыков долго молчал, тяжело дыша в трубку. Наконец собрался с силами.
— Я должен посоветоваться с Хрычевым.
— Э, нет. Крайний в этом деле только ты. Тебе и отвечать. Президент Хрычева не сдаст. А тебя раздавят.
— Что от меня надо?
— Уже мужской разговор. Отзови заявление из суда, раз. Уничтожь материал слежки за Жаровым, два. И никому эти дела не поручай. Сделай сам. В случае чего не отрицай, что имел зуб на мальчишку. Ты ведь и в самом деле его ненавидел, верно?
— Я…
— Не
Лыков еще держал трубку возле уха, а в ней, словно подчеркивая решительность последней фразы Дружкова, запихали частые сигналы отбоя.
Лыков несколько минут сидел ошеломленный неожиданным поворотом событий. Он понимал, перед какой бездной остановился и что любой неверный шаг станет в его карьере последним. Вынув из кармана большой чистый платок, отер лицо и шею. Платок сразу стал влажным. Нажал кнопку аппарата внутренней связи.
— Слушаю, товарищ генерал, — отозвался готовый на подвиг порученец.
— Заявление в суд не отправили?
— Пока нет. Оно вами не подписано.
— Текст моего протеста в прессу?
— Тоже у меня.
— Принеси мне всю папку. Надо над ней еще подумать…
* * *
— Слушай, Алексей, — голос Дружкова был мрачен и холоден, — ты беспокоился, что пресса не обыграет случай с Жаровым. Так?
— Ну.
— А вот она уже переигрывает. Прошла неделя, а звон идет. Всполошились, козявки! Я понимаю, скоро все это уляжется. Будут другие события. Но меня беспокоит одно слабое место.
— Какое?
— Пиротехник. Как ты его называл? Чекан?
— Да, Женя Чекан, а что?
— Не догадываешься?
— Зачем, Иван Афанасьевич? Борзые рванули по следу Хрычева…
— Это так, но в целом сложилась не очень хорошая обстановка. Вся истерия с похоронами, с почестями… В такие моменты в людях возникает психоз покаяния. Уверен, твой Чекан уже догадался, для кого он готовил тот чемоданчик…
— Может, все же не надо? Мы с ним в одной бригаде…
— Надо, Федя, надо. Теперь в одной бригаде мы с тобой.
* * *
— В торговом зале у нас бомба, — голос заведующей магазином Зинаиды Петровны Кошкиной дрожал от волнения. Дежурный по отделению милиции сразу почувствовал — это не розыгрыш. Записав адрес магазина, он посоветовал:
— Закройте магазин. Бомбу не трогайте. Эвакуируйте людей из торгового зала. К вам скоро приедут минеры.
В тот день дежурную группу специальной службы по разминированию возглавлял майор Евгений Васильевич Чекан, специалист высшего класса. Как никто другой он умел обезвреживать самые хитроумные взрывные устройства, в то же время был способен соорудить еще более изощренные мины-ловушки.
Торговый зал магазина к приезду сапера был уже пуст. Бомба
Он присел на четвереньки, уверенный и спокойный. Ему и в голову не приходило, что будильник и обувная коробка — это только маскировочная оболочка мощного радиозаряда.
Когда Чекан протянул руку к коробке, водитель машины, припаркованной неподалеку от магазина, нажал кнопку радиопривода.
Гул взрыва прокатился над улицей. Дождем посыпались на асфальт зеркальные витрины.
Машина, не привлекая ничьего внимания, медленно отъехала со стоянки, свернула в ближайший переулок и спустя несколько минут влилась в беспрерывный поток транспорта.
* * *
В воскресенье с утра небо обложили серые плотные тучи. К обеду пошел дождь. Мелкий, нудный, он сеял и сеял, и не было видно ему конца.
В гостиной на даче Щукина уютно потрескивал камин. Сидя перед огнем на небольшой деревянной скамеечке, генерал помешивал поленья кованой кочергой и о чем-то сосредоточенно думал. Отблески пламени делали его меднолицым. Вера Николаевна устроилась в кресле рядом с книжкой в руках.
— Ты как индеец, — вдруг сказала она.
— Почему? — спросил он, с трудом отрываясь от мыслей.
— Отсвет огня, — объяснила она, и он улыбнулся. Она спросила: — О чем ты думал?
— Если честно, обо всем сразу. По-моему, мы летим со страной в бездонную пропасть. И у всех сразу пропала решимость остановить это падение. Все знают, все видят, все кричат об одном и том же, но делать никто ничего не делает.
— Что же, по-твоему, надо делать?
— Это, моя милая, я хотел бы спросить у тебя.
— У меня?! — она воскликнула это совершенно искренне. — Почему?
— Ты хороший аналитик, я убедился.
— Льстишь? — она радостно засмеялась. Должно быть, сколь ни очевидна лесть, все равно даже самым скромным людям слышать ее приятно.
— Нет, просто внимательно прочитал все, что ты писала. У тебя трезвый взгляд на события.
— Спасибо, — сказала она, — но, думаю, ты не хуже меня во всем разбираешься.
— И все же я хочу услышать твои суждения.
— Хорошо, что тебя интересует конкретно?
— Мое положение обязывает меня служить укреплению государственности. Как ты считаешь, что сегодня больше всего угрожает ей?