Переворот.ru
Шрифт:
научный руководитель лаборатории «КОРПСИ»
к. м.н. Коркин Н.С.
«Д» — 1
17: 47 (в.м.)
Странник
Маятник в руке Николая Сергеевича задрожал, нитка вытянулась в струнку, а бронзовый конус замер, словно притянутый невидимым магнитом.
Коркин качнул маятник, но после двух взмахов он вновь замер. [34]
34
— «диагностика
— Что и следовало ожидать, — пробормотал Николай Сергеевич.
Он сделал беглые пометки на листке. Ручка дрогнула, вычертив ломаную дугу.
Николай Сергеевич вскинул голову и уставился на медленно поворачивающуюся ручку двери.
Щёлкнула собачка замка. Дверь беззвучно распахнулась, впустив в полумрак кабинете мёртвый свет люминесцентных ламп.
Николай Сергеевич выкинул ладони в отстраняющем жесте и на низкой ноте гортанно вскрикнул.
Максимов улыбнулся, укоризненно покачал головой. Закрыл за собой дверь.
— Николай Сергеевич, Николай Сергеевич, не будем тратить силы на ерунду. Как говорят в гонконгских боевиках: «Ваше ушу хуже моего». Давайте не будем махать руками, дрыгать ногами и посылать друг в друга астральные молнии. Пустое это все. Я к вам с совершенно добрыми намерениями.
Он прошёл к столу, удобно расположился в кресле.
Николай Сергеевич прощупал его лицо и тело пронзительно колючим взглядом. Хмыкнул. И придал лицу ласково-ироничное выражение.
— Нечто подобное следовало ожидать. Знакомиться будем? — спросил он.
— А надо?
— Действительно… Своего имени вы мне не назовёте…
— А без него вся ваша наука не сработает.
Николай Сергеевич откинулся в кресле, руки скрестил на груди. Медленно выровнял дыхание.
— Я вас слушаю.
Максимов достал из кармана плоскую коробочку, вытряс из неё на стол флэшку.
— Надеюсь, у вас есть, куда засунуть дискетку?
— Что на ней?
— Подарок.
Коркин изобразил удивление.
— Индивидуальная мантра. Ваша мантра, Николай Сергеевич.
Долю секунды Коркин смотрел на флэшку, как голодный кот на мышку. Потом взял себе в руки. Помял подбородок.
— Кто же так хорошо меня знает, что так точно рассчитал психологический удар? Учтите, ответный будет не менее сильным. — Зрачки Николая Сергеевича расширились. — Не менее сильным!
— Очень на это рассчитываю. Не интересно иметь дело с рохлей. — Максимов указал на флэшку. — Здесь лекарство от «комплекса Фауста», которым вы, Николай Сергеевич, страдаете в крайне запущенной степени. Сделка с Дьяволом ради знаний, в вашем случае — с властью ради финансирования научного интереса, никогда до добра не доводила. Ладно
Николай Сергеевич покатал медный конус маятника по столешнице.
Максимов внимательно следил за глазами Николая Сергеевича, увеличенными толстыми стёклами очков.
— За такое раньше костёр полагался или «каменный мешок» пожизненно. Жаль, что нравы стали гуманными. Правда, Божий суд никто не отменял.
— Я в курсе, — обронил Коркин. — Что на дискете?
— Как я уже сказал, персональный набор акустических колебаний. Гармонизация и активизация всех семи чакр. Полное излечение от синдрома «серого кардинала», долгая жизнь и личная биоэнергетическая эволюция гарантируются «производителем». Сделано не в Сингапуре и, упаси Господи, не в Солнечногорске.
— А где? — быстро спросил Коркин.
— В Вавилоне.
Коркин понимающе кивнул.
— Действительно, гарантия… Через какую чакру осуществляется воздействие?
— Каскадно. Через первую и третью на седьмую с выходом на восьмую.
Николай Сергеевич выдал свой фирменный ласково-ироничный взгляд.
— Это невозможно, мой загадочный друг! Восьмая заперта для внешнего воздействия.
— А в каких целях вы пытались на неё воздействовать?
— Допустим… — Николай Сергеевич взял со стола маятник и спрятал в ладонях. Покатал, прикрыв веки. — Допустим, я вам поверил.
— Тогда поезжайте в Крым. В маленькую деревушку на побережье. Носите на себе воду, копайтесь в огороде, колите дрова, готовьте еду над живым огнём. Вставайте на рассвете и смотрите на море. Заведите себя собаку. Огромную, кудлатую псину. Вечерами она будет греть вам ноги, а утром сдирать с вас одеяло. Очень помогает соблюдать режим. А главное — умеет слушать, не перебивая. У собаки будут янтарного цвета глаза. Внимательные и чуткие. Пёс станет вашим другом, к которому вы будете относиться с трепетной заботой, потому что его век короток, и псу не суждено пережить вашу дружбу.
Николай Сергеевич слушал голос Максимова с размякшим лицом.
— Женщина? — не открывая глаз, спросил он.
— Безусловно, будет женщина. Сначала та, что вы оставите здесь, будет жить рядом с вами, как морок и муторный сон. Потом ей наскучит глодать вас, и придёт пустота и холод. Потом затеплится надежда. И когда вы будете готовы, придёт она. Новая. Придёт, чтобы броситься в вашу жизнь как в омут с головой. Не мешайте ей в этом. Только настоящая женщина способна на такое. И приняв в себя её любовь, вы завершите Великое делание. Вы обретёте покой.
Николай Сергеевич очнулся.
— В вечном забвении, как булгаковский Мастер? — со слабой улыбкой спросил он.
— Если вы Мастер — то это закономерный итог пути. Альтернатива — палата в психиатрической лечебнице.
Николай Сергеевич бросил взгляд на дискетку.
— Передайте тем, кто вас послал, что предупреждение выслушано и принято к сведению.
— Отрадно слышать, Николай Сергеевич. Вы же понимаете, если не отойдёте в сторону, сегодня же, сейчас же, вы сами запустите механизм кармического удара. Примет ли он форму «звукового письма» с мантрой смерти, согласитесь, не суть важно. Какая вам разница, умереть от слюнной лихорадки или по невнимательности попасть под машину?