Перезагрузка или Back in the USSR. Дилогия
Шрифт:
– Видите ли, Сергей Андреевич, это не просто квартира, в этих стенах жил и творил великий русский писатель Николай Владимирович Томан.
Казалось, хозяйка жилплощади сейчас лопнет от гордости за усопшего мужа, имя которого я услышал впервые только сегодня.
– Здесь витает его дух, и лишь одно это тянет как минимум на пять тысяч рублей сверх стоимости квартиры. Да что там, память Николая Владимировича бесценна! Если бы не нужда...
– А вы что, голодаете?
– Я вдова известного писателя, и имею право питаться, не ограничивая себя в выборе продуктов. А когда я уже второй месяц обхожусь без
Отчего-то мне захотелось дать этой самодовольной старушке хорошего пинка, но вместо этого я выдавил из себя улыбку.
– Хорошо, Елизавета Григорьевна, я вас понял. Мне нужно посоветоваться с супругой, и уже завтра, вполне вероятно, я дам свой ответ.
Валя, выслушав рассказ о моей встрече, тяжело вздохнула. Для нее до сих пор 13 тысяч были очень большими деньгами, хотя за последний год она уже держала в руках солидные суммы. И в то же время такая квартира в Москве оставалась для нее несбыточной мечтой. Впрочем, теперь уже не такой уж и несбыточной.
– Давай-ка еще раз съездим, сама посмотрю, что там за чудо-квартира, - предложила Валентина.
На следующий день я первым делом навел в Союзе писателей справки об этом самом Николае Томане. Выяснилось, что он писал по большей части фантастику и приключенческие повести. Причем в самом что ни на есть кондовом варианте. Например, повесть 'Чудесный гибрид' рассказывала о селекции зерновых, а 'Мимикрин доктора Ильичева' - об изобретении препарата невидимости, с помощью которого советский диверсант уничтожает новейшее германское оружие. А вообще, как отметил в приватном со мной разговоре один из заместителей секретаря правления Союза писателей, послевоенное творчество Томана было во многом вторично, заимствуя идеи у других советских и зарубежных фантастов.
После этого, ближе к обеду, я привез жену в писательский ЖСК. Валя под бдительным присмотром хозяйки бродила по комнатам, заглядывая в ванную, туалет, изучала состояние коммуникаций.
– Ну что, трубы вроде бы не гнилые, а в целом ремонт не помешал бы, - констатировала дотошная супруга.
– И сантехнику я бы поменяла. Хотя квартира сама по себе неплохая.
– Может быть, - предложил я хозяйке, - сторгуемся на 12 тысячах?
– Побойтесь Бога!
– Елизавета Григорьевна, 13 - цифра плохая, счастья не будет. Давайте остановимся на 12500, и по рукам.
Торговались мы минут десять. Не ожидал, что во мне скрыт талант к подобного рода прениям. Валя только молча переводила взгляд с меня на упорную старушку, не рискуя вставить свои пять копеек и тем самым испортить мой стройный план по уламыванию вдовы. И все же скидки пусть и пятьсот рублей, но я таки добился.
Писательская вдова вздохнула, будто Марии Стюарт на эшафоте перед тем, как лишиться головы, и чуть слышно промямлила:
– Хорошо, пусть будет 12500. Хотя это грабеж.
В тот же день мы съездили к нотариусу, где оформили акт купли-продажи с внесением залога в сумме трех тысяч рублей. Оставшуюся часть я должен был отдать старушке, когда она найдет себе жилье и покинет теперь уже мою - вернее нашу с Валей - жилплощадь.
Пока ехали от нотариуса домой, в глазах любимой читался плохо скрываемый восторг.
– Сережа, это не сказка, не розыгрыш? Это теперь правда наша квартира?!!
–
– Ой, больно, синяк же останется!
– Зато теперь ты поняла, что не спишь. Кстати, прежде чем въехать, нужно будет сделать небольшой ремонт. Ты как на это смотришь?
– Да не мешало бы, а то обои кое-где ободрались, отклеились, плитка в ванной местами отлетела. Да и сантехнику я бы поменяла.
– Вот видишь, уже рассуждаешь как хозяйка квартиры.
– Только у нас на ремонт денег считай что и не остается. Это же тысяча как минимум, если нанимать рабочих. Хотя обои могли бы сами поклеить...
– Валя, солнце, если мы можем себе позволить нанять профессионалов, то и нечего выдумывать. Я с Чарским еще вчера договорился, что отдаю ему три новые песни оптом за шесть тысяч.
– Когда уже сочинить успел?
– Сейчас домой приедем, и засяду, начну творить. Пары дней, думаю, хватит.
На этот раз я обратился к творчеству группы 'Мираж'. Учитывая, что для меня на первом месте всегда стояла мелодия, репертуар коллектива в этом плане подходил как нельзя кстати. Само собой, не обошлось без хита 'Музыка нас связала'. Правда, пришлось самому сочинять второй куплет, который напрочь вылетел из головы. Но учитывая непритязательность песенки, много времени на это не ушло. Дальше я подобрал на гитаре и перенес на нотный стан 'Наступает ночь'. Здесь я вообще помнил только припев, с куплетами пришлось повозиться. Та же история была с песней 'Где ты мой новый герой?' Да еще никак не удавалось подобрать на подаренной Высоцким 6-струнке мелодию. Мучился-мучился, в итоге плюнул и 'сочинил' хит 'Паромщик' из будущего репертуара Аллы Борисовны. В свое время я его зачем-то - сам не помню зачем - выучил под гитару, теперь оставалось только восстановить в памяти аккорды и слова.
В общем, за двое суток, как и обещал Валюшке, с заданием я справился. Тем же днем обменял у Чарского песни на деньги, и сразу положил на сберкнижку. Их у нас с Валей было уже четыре штуки, мы решили, что на всякий случай лучше раскидать суммы по разным счетам.
После майских праздников писательская вдова освободила квартиру, вывезя всю мебель, включая ершик для унитаза. Тем лучше, во время ремонта не придется ничего лишний раз двигать. Мы тут же наняли пару отделочников, которых мне посоветовал все тот же Анатолий Авдеевич. При этом заставив дать обещание, что я приглашу его на новоселье. Мол, когда вселялся в Переделкино, не приглашал, а тут уже не отмажешься. Будучи человеком по натуре не особо публичным, я начинал уже понемногу уставать от разного рода посиделок и празднеств, но в данном случае пришлось пообещать пригласить человека на новоселье.
Которое, к слову, мы отметили сразу же, как только в квартире был закончен ремонт. По большому счету переезжать сюда мы пока не планировали, меня устраивало тихое Переделкино со своим чистым воздухом и спокойной Сетунью. Так что новоселье в общем-то было специально организовано для Чарского и соседей по лестничной площадке - одной такой же вдовы, как Елизавета Григорьевна, и пожилой писательской четы Фрумкиных. Вернее, поэтической. Причем писал и Яков Вольдемарович, и его столь же мелкая и носатенькая супруга Земфира Мафусаиловна. Естественно, не забыли пригласить и Ленку с хахалем.