Период распада
Шрифт:
Пока Ольга была на учёбе, Вадим стал для её мамы первым помощником: он колол дрова для печки, таскал сумки с рынка, приносил с завода, где работал, колбасу и мясо, проносил в прямом смысле слова на себе, закладывая в рукава и майку. Наталья Андреевна потом распродавала провиант среди знакомых, и на вырученное у них дома появлялось и масло, и сгущёнка. С Вадимом они точно стали жить лучше, легче.
– Давай сумку, – сказал Вадим, когда Ольга выходила из пазика, исчерченного чёрным льдом.
Ольга
– Пришли вот тебя встретить, – сказала мама. Она прикрывала рот рукой, словно мёрзла, но сильных холодов ещё не было.
Вместе они зашагали к остановке маршруток.
– Ты выходная или в ночь? – спросила Ольга у мамы.
– В ночь.
– Мёрзнешь, мам?
– Нет, это я так, – отмахнулась мама и тут же сменила тему: – Какая-то ты худющая.
– Чего это? – усмехнулся Вадик. – Вон, щёки торчат, как у эскимоса.
– Да не худющая я, мам. Ты ж мне сумки снаряжаешь. Где мне похудеть?
– А ты ешь? – беспокойно поинтересовалась Наталья Андреевна.
– Ем, – ответила Ольга.
– С ребятами делись, с соседками, – сказала мама.
Ольга промолчала про этих своих «соседок», они сами берут что хотят, не спрашивают. Не хотелось огорчать маму. К счастью, подъехал нужный пазик, и больше вопросов не было. Ольга и Наталья Андреевна уселись на свободные места, Вадим встал рядом.
– А вы как тут? – спросила Ольга, окинула их обоих радостным взглядом.
– Хорошо мы. На рынок ходили, купили по мелочи, сейчас кормить тебя будем.
– У врача была? – тихо спросила Ольга.
– Была, – ответила мама. – Мне уже лучше. Может, и не надо больше ходить. Само наладится.
– Может, и не надо? Ирина Сергеевна так сказала? – с подозрением спросила Ольга, а самой очень хотелось поверить в эти слова мамы. Ей тридцать восемь всего, дай бог обойдётся.
Мама ответила как-то неопределённо и уставилась в окно. Наконец, они доехали до родной остановки в Сортировке. Оказавшись возле дома, мама кивнула на несущегося к Ольге дворового пса.
– Вон, гляди, кто тебя заждался.
Ольга же первым делом направилась к почтовому ящику, провела рукой по щели и поймала тревожный взгляд мамы, который та потом устремила на Вадима.
– Не писал, дочь, – тихо шепнула Наталья Андреевна. Но Ольга знала, что мама с Вадимом могли запросто выбросить письмо.
Никита не писал с мая. Двадцать седьмого июня Ольге исполнилось девятнадцать, и он не объявился и тогда, не поздравил. От школьной подруги Ольга слышала, что будто бы адрес его части добыла Ритка Федюкина. Написала, и он вроде как ей ответил, иначе не стала бы она бросать высокомерные взгляды
Пусть так. Ольга тоже кое-что приготовила ему к возвращению из армии. В сентябре Ольга вышла ему назло замуж.
Летом Вадим приехал к ним в клуб. Он тогда, после развода родителей ушёл из дома, жил у двоюродного брата. В спортивной куртке и майке с орлом, висящей на нём тряпкой, он стоял у стены, беседуя с братом и девчонками, местными общепризнанными красотками. Почему-то среди всех он выбрал её, пошёл провожать и сказал, что женится на ней. Так уверенно сказал, а она только посмеялась, наглый чудик какой-то.
Откуда знал?
План мести созрел в голове Ольги не сразу, пришёл с первыми холодами, когда письма от Никиты не приходили вот уже четыре месяца. Вадим жениться не передумал: сказал – сделал. До свадьбы он переехал жить к ней в барак. Ольга и не поняла, как это случилось, но мама против не была. Парень ей сразу понравился – спокойный, добрый, с юмором. Она была уверена, что за ним Ольга точно будет как за каменной стеной. Что-то своё увидела она в Вадиме тогда, чего не замечала Ольга.
После свадьбы Ольга попросила школьную подругу написать Никите в армию и рассказать про свадьбу, но он и подруге не ответил.
***
Через две недели Ольга снова сидела под дверью уже знакомого кабинета, сложив руки на животе, будто бы там болело. Вскоре выглянула врач и строго, по фамилии пригласила Ольгу войти.
– Ну что ж, – вздохнула она, сев за стол. – Посмотрим.
Она пролистывала толстыми пальцами стопку серых, почти прозрачных бумажек, мелькали перламутрово-розовые ногти.
Наконец, нашла нужную и, поджав малиновые губы, изучила результаты с каким-то отвращением. Снова вздохнула, кинула неодобрительный взгляд на Ольгу, примостившуюся воробышком на лавке между входом и врачебным столом.
– У мужа надо бы резус проверить, – сказала.
– А так нельзя? – тихо спросила Ольга, и от волнения на лице её растянулась неуверенная улыбка. Ольга хотела её согнать, понимая всю неуместность, но не удавалось, улыбка словно натянулась сама собой. Врачиху это, судя по виду, раздраконило.
– Так – нельзя! – она окинула Ольгу с ног до головы презрительным взглядом.
Потом повисла пауза. От неё Ольге, которая и до этого чувствовала себя бесплотным существом, совсем стало худо.
– Приходят тут… Деловые… Хотят побыстрее отделаться… А у самих, – она подняла бумажку из лаборатории, которую разглядывала пару минут назад. – Резус-фактор отрицательный. А это знаешь что, дорогая моя?
Ольга не ответила, она вцепилась пальцами в шерстяную юбку и молча смотрела на врачиху.