Перстень Екатерины Великой
Шрифт:
Павлик выпил большой стакан коктейля, Катя тоже с удовольствием выпила чашку чая и продолжила сказку.
Однако через несколько минут она с удивлением почувствовала, что ее неудержимо клонит в сон. Катя пыталась рассказывать сказку дальше, но начала путать слова, а потом стала клевать носом. Взглянув на Павлика, она заметила, что он крепко спит.
«Странно, – сонно подумала она, – вроде бы он только что проснулся… но ладно ребенок, он еще не совсем здоров, а я-то почему так хочу спать… Ночью плохо спала…»
В это время дверь детской открылась.
На
Катя невероятным усилием воли открыла слипающиеся глаза и взглянула на домработницу. Та смотрела на нее как-то странно – пристальным, внимательным взглядом, как будто чего-то ждала. А потом провела рукой по голове, и огненно-рыжие волосы упали на пол, это оказался парик.
И тут перед слипающимися глазами Кати словно спала какая-то пелена. Сквозь нелепый, клоунский макияж проступили настоящие черты, и Катя внезапно поняла, что видела Агнию… видела эту женщину раньше.
Она встречала ее на Канарах – именно эта женщина пыталась выманить у нее перстень Екатерины, а потом возилась возле дверей ее номера…
И еще – еще она видела ее на студии в день смерти Муратова… Она видела ее издали, окликнула, но та мигом свернула в боковой коридор, чтобы не столкнуться с Катей вплотную.
– Кто… вы… – проговорила Катя непослушным, едва ворочающимся языком, – что… вам… нужно?..
Договорить она не успела: ее глаза закрылись, и Катя провалилась в глубокий тяжелый сон.
Недолгое время спустя после ареста Петра Федоровича курьер на взмыленной лошади доставил императрице из Ропши письмо от Алексея Орлова.
В письме этом говорилось, среди прочего:
«Урод наш очень занемог, охватила его нечаянная колика, и я опасаюсь, чтоб он сегодняшнюю ночь не умер, а больше опасаюсь, чтоб не ожил… Боюсь гнева Вашего Величества, чтоб вы чего на нас неистового подумать не изволили и чтоб мы не были причиною смерти злодея вашего… он сам теперь так болен, что не думаю, чтоб он дожил до вечера, и почти совсем уже в беспамятстве, о чем вся команда здешняя знает и молит бога, чтоб он скорей с рук наших убрался…»
Почти сразу вслед за письмом появился и сам Алексей Орлов с известием о смерти Петра Федоровича.
Услышав эту весть, Екатерина Алексеевна залилась слезами. Сквозь слезы проговорила:
– Слава моя погибла! Никогда потомство не простит мне этого невольного преступления!
Екатерина объявила, что муж ее скончался от колики. В народе же сразу после смерти Петра заговорили о том, что он был убит. Впрочем, распространился и другой слух – что государь избежал смерти от рук убийц и сумел скрыться. Вскоре же появились и самозванцы, выдававшие себя за Петра Федоровича. Общее их число доходило до сорока, но самым знаменитым из них стал Емельян Пугачев.
Виктор Петрович Карпов, поговорив
Подъехав к дому, он на всякий случай из машины позвонил Екатерине Алексеевне по мобильному телефону, чтобы проверить, что ее планы не изменились.
Однако телефон Екатерины не отвечал.
Конечно, заказчица вполне могла оставить телефон в дальней комнате, откуда она просто не слышала звонка (Карпов прежде не бывал у нее дома, но догадывался, что Екатерина обитает не в скромной однокомнатной квартирке). Однако он все же насторожился.
Подойдя к подъезду, он назвал охраннику свою фамилию, и тот его пропустил без лишних вопросов – Катя предупредила охрану, что к ней придет Виктор Петрович Карпов.
Частный детектив поднялся на четвертый этаж, подошел к двери квартиры… и ощутил смутное беспокойство. Его сильно развитое чувство опасности говорило, что с клиенткой не все в порядке. Вместо того чтобы позвонить в дверь, он снова набрал Катин номер на мобильном телефоне.
Катя по-прежнему не отвечала.
Тогда Виктор Петрович повел себя очень странно.
Он достал из внутреннего кармана связку и вставил первую в замочную скважину.
Вторая отмычка подошла, и Карпов бесшумно открыл дверь квартиры.
Он проскользнул внутрь, прикрыл дверь за собой и беззвучно двинулся в глубь квартиры, одновременно прислушиваясь к доносящимся оттуда звукам.
Он миновал кухню и большую комнату, судя по всему, гостиную. На двери следующей комнаты был нарисован симпатичный медвежонок в красных штанишках, так что Карпов посчитал комнату детской. Он осторожно приоткрыл дверь и застал там удивительную картину.
Екатерина Алексеевна, не подавая признаков жизни, полулежала в кресле у кроватки своего маленького сына. Карпов нахмурился и приложил руку к шее мальчика. Пощупав пульс, он понял, что мальчик и его мама просто спят, причем так крепко, что сон явно искусственного происхождения. Проше говоря, кто-то напоил обоих снотворным, тем более что на ковре валялась пустая чашка.
Виктор Петрович покачал головой и прислушался. Из самой дальней комнаты доносился скрежет и стук, там явно кто-то орудовал. Карпов неслышно проскочил по коридору и заглянул в щелку двери. Это была, надо полагать, спальня – большая кровать, шкаф с зеркалом и антикварный туалетный столик. Высокая сутулая женщина средних лет, чертыхаясь, пыталась открыть ящик этого столика.
С одного взгляда оценив ситуацию, Карпов шагнул к злоумышленнице, чтобы скрутить ее. Но та, услышав его шаги, резко обернулась, швырнула в лицо детективу попавший под руку керамический горшок с кактусом и бросилась к двери.
Виктор Петрович от неожиданности зажмурился, прикрыл лицо руками – и потерял драгоценную секунду. Когда он отряхнул лицо от земли и колючек, шаги воровки доносились уже из прихожей. Он метнулся было за ней, но тут вспомнил про лежащих без сознания Катю и Павлика и решил, что привести их в чувство гораздо важнее, чем задержать воровку. Он вбежал в детскую, наклонился к Кате, похлопал ее по щекам.