Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)

Скотт Вальтер

был похищен у смерти народом эльфов – Дуун-Ши, как

зовут их горцы, и с той поры он бродит неприкаянный по

лесам и полям в оружии древних кельтов, но держа меч в

левой руке. Призрак его всегда является погруженным в

глубокую скорбь. Иногда кажется, что он вот-вот набро-

сится на путника, но, встретив смелое сопротивление,

всегда обращается в бегство. Эти сказания основаны на

двух особенностях его истории: он проявил малодушие и

покончил

жизнь самоубийством. То и другое почти бес-

примерно в истории горца-вождя.

Когда Саймон Гловер, устроив Генри в своем доме на

Кэрфью-стрит, где его другу был обеспечен необходимый

уход, прибыл к вечеру того же дня в Кэмпсийскую обитель,

он застал свою дочь в жестокой лихорадке – так была она

потрясена всем, чему стала свидетельницей в последние

дни, и в особенности гибелью товарища детских лет. Бро-

дяжка певица ухаживала за нею, как самая заботливая и

усердная сиделка, и старый Гловер, тронутый ее привя-

занностью к Кэтрин, дал слово, что не его будет вина, если

когда-нибудь она возьмет в руки лютню иначе, как ради

своей же забавы.

Прошло немало времени, прежде чем Саймон отва-

жился рассказать дочери о последних подвигах Генри и его

тяжелых ранах, и в своем рассказе он постарался под-

черкнуть одно искупающее обстоятельство: что верный ее

возлюбленный отклонил почет и богатство, не пожелав

пойти на службу к Дугласу и сделаться профессиональным

воином. Кэтрин тяжко вздыхала и качала головой, слушая

повесть о кровавом вербном воскресенье на Северном

Лугу. Но она, как видно, рассудила, что люди по культуре и

утонченности не часто поднимаются над понятиями своего

времени и что в те жестокие дни, когда выпало им жить на

земле, безрассудная и безмерная отвага – такая, как у Генри

Смита, – все же предпочтительней, чем малодушие, при-

ведшее Конахара к гибели. Если оставались у нее на этот

счет сомнения, Генри их рассеял убедительными доводами,

как только здоровье позволило ему заговорить самому в

свою защиту:

– С краской в лице признаюсь тебе, Кэтрин: мне даже и

подумать тошно о том, чтобы ввязаться в битву. На том

поле такая была резня, что и тигр был бы сыт по горло. Я

решил повесить свой палаш и не обнажать его иначе, как

только против врагов Шотландии.

– Если призовет Шотландия, – сказала Кэтрин, – я сама

препояшу тебя мечом.

– И вот что, Кэтрин, – сказал обрадованный Гловер, –

мы закажем много месс за упокой души всех, кто пал от

меча Генри, и оплатим их щедрой рукой,

это и совесть

нашу успокоит и примирит с нами церковь.

– На это дело, отец, – сказала Кэтрин, – мы употребим

сокровища злополучного Двайнинга. Он завещал их мне,

но, наверно, ты не захочешь смешать его гнусное, пахну-

щее кровью золото с тем, что ты сам заработал честным

трудом.

– Я лучше принес бы чуму в свой дом! – сказал, не ко-

леблясь, Гловер.

Итак, сокровища злодея аптекаря были розданы четы-

рем монастырям, с тех пор никто ни разу не усомнился в

правоверии старого Саймона и его дочери.

Генри обвенчался с Кэтрин через четыре месяца после

битвы на Северном Лугу, и никогда корпорации перча-

точников и молотобойцев не отплясывали танец меча так

весело*, как на свадьбе храбрейшего горожанина и краси-

вейшей девушки Перта. Десять месяцев спустя прелестный

младенец лежал в богато устланной колыбельке, и его

укачивала Луиза под песенку:

О, храбрый мой,

О, верный мой,

Он ходит в шапке голубой

Как значится в церковной записи, восприемниками

мальчика явились «высокий и могущественный лорд Ар-

чибалд, граф Дуглас, почитаемый и добрый рыцарь сэр

Патрик Чартерис из Кинфонса и светлейшая принцесса

Марджори, вдова его высочества принца Давида, покой-

ного герцога Ротсея». Под таким покровительством какая

семья не возвысилась бы в скором времени? И многие

весьма почтенные дома в Шотландии и особенно в Перт-

шире, как и многие именитые личности, отличавшиеся в

искусствах или на войне, с гордостью указывают, что ведут

свой род от Гоу Хрома и пертской красавицы.

«ПЕРТСКАЯ КРАСАВИЦА»

«Пертская красавица» относится к «шотландскому»

циклу исторических романов, которым начинается твор-

чество Вальтера Скотта-прозаика («Уэверли», «Пуритане»,

«Легенда о Монтрозе»). Написанная за четыре года до

смерти (1828), «Пертская красавица», пожалуй, наиболее

полно характеризует своеобразие созданной им формы

исторического романа.

Романтический пейзаж вводит нас в пеструю жизнь

средневекового города Перта, его улиц и площадей, в об-

щественный и домашний быт (сходки горожан, ночные

стычки, «божий суд» и т. п.) – «национально-исторический

колорит», пленивший современников Скотта. За сценами