Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)

Скотт Вальтер

обстоятельствах поступили бы иначе. Генри глядел в

молчаливом удивлении вслед беглецу, но и подумать не

мог о преследовании: его самого одолела слабость, как

только угасло воодушевление борьбы. Он сел в траве над

рекой и принялся как умел перевязывать те свои раны, из

каких всего сильнее бежала кровь.

Хвалебный хор поздравлений приветствовал победи-

телей, герцог Олбени и другие вельможи сошли осмотреть

арену, и особливым

вниманием был удостоен Генри Уинд.

– Иди ко мне на службу, добрый воин, – сказал Черный

Дуглас. – Ты у меня сменишь свой кожаный передник на

рыцарский пояс, а чтобы было тебе чем поддержать свое

звание, я взамен твоего городского владения дам тебе до-

ходное поместье.

– Покорно благодарю, милорд, – сказал нерадостно

Смит, – но я и так уже пролил слишком много крови, и небо

в наказание отобрало у меня то единственное, ради чего я

ввязался в битву.

– Как, приятель? – удивился Дуглас. – Разве ты не бился

за клан Хаттанов – и разве они не стяжали славную победу?

– Я бился за собственную руку, – сказал безучастно

Смит.

И это выражение с той поры вошло у шотландцев в

поговорку89.

Теперь и король Роберт верхом на иноходце проехал на

арену, чтобы распорядиться о помощи раненым.

89 Говорится в смысле «я сделал это не для вашей выгоды, а ради собственного

удовольствия».

– Милорд Дуглас, – сказал он, – вы докучаете несча-

стному земными делами, когда у него, как видно, осталось

мало времени подумать о духовном благе. Нет ли здесь его

друзей, которые могли бы унести его отсюда, чтобы поза-

ботиться и о его телесных ранах и о спасении его души?

– У него столько друзей, сколько добрых людей в

Перте, – сказал сэр Патрик Чартерис. – Я и себя причисляю

к самым близким его друзьям.

– В мужике всегда скажется мужичья порода, – высо-

комерно заметил Дуглас и повернул коня. – Была бы в этом

парне хоть капля благородной крови, один лишь намек на

то, что он будет посвящен в рыцари мечом Дугласа, поднял

бы его с одра смерти.

Пропустив мимо ушей насмешку могущественного

графа, рыцарь Кинфонс сошел с коня, чтобы поднять Генри

с земли – потому что тот, теряя силы, откинулся навзничь,

но его упредил Саймон Гловер, подоспевший к месту

вместе с группой видных горожан.

– Генри, мой Генри, мой любимый сын! – закричал

старик. – Ох, что тебя потянуло ввязаться в погибельную

битву? Умираешь, не сказав ни слова?..

– Нет… Я скажу свое слово, – отозвался Генри. – Кэт-

рин…

Он

больше ничего не мог проговорить.

– С Кэтрин, полагаю, все в порядке: она будет твоя,

коли только…

– «Коли только она жива и здорова», не так ли, старик?

– подсказал Дуглас. Его несколько задело, что Генри от-

клонил его предложение, однако он был слишком велико-

душен, чтобы безучастно отнестись к происходившему. –

Она в безопасности, если знамя Дугласа может ее защи-

тить, – в безопасности, и будет богата. Дуглас может дать

людям богатство, если они ценят золото выше, чем честь.

– За то, что она в безопасности, милорд, сердечное

благодарение ее отца благородному Дугласу! А что до бо-

гатства, так мы и сами изрядно богаты… Золото не вернет к

жизни моего любезного сына.

– Дивлюсь! – сказал граф. – Мужик отклоняет рыцар-

ское звание, горожанин презирает золото!

– Позвольте, милорд, – сказал сэр Патрик, – я сам – не

последний среди рыцарей и знати, и я беру на себя сме-

лость заявить, что такой храбрец, как Генри Уинд, может

пренебречь всеми почетными званиями, а такой честный

человек, как этот почтенный горожанин, может не гоняться

за золотом.

– Ты правильно делаешь, сэр Патрик, когда заступа-

ешься за свой город, и потому я не приму твои слова в

обиду, – молвил Дуглас. – Я никому не навязываюсь со

своими милостями… Однако, – сказал он шепотом герцогу

Олбени, – вашей светлости следует увести короля по-

дальше от этого кровавого зрелища: сегодня до вечера ему

предстоит узнать то, что завтра с первым светом разнесется

по всей шотландской земле. Так! Распре положен конец. А

даже и мне больно подумать, что здесь лежат убитыми

столько храбрых шотландцев, чьи мечи могли бы решить в

пользу нашей страны исход хоть какого сражения!

Короля Роберта с трудом убедили удалиться с поля

битвы. Слезы катились по его старческим щекам и белой

бороде, когда он заклинал всех вокруг – и вельмож и свя-

щенников – позаботиться о душевных и телесных нуждах

тех немногих, что вышли из спора живыми, и с почетом

похоронить убитых. Священники, присутствовавшие на

месте, стали ревностно предлагать свои услуги в том и

другом – и благочестиво исполнили, что обещали.

Так кончился знаменитый бой на Северном Лугу. Из

шестидесяти четырех храбрецов (включая менестрелей и

знаменосцев), вышедших на роковое поле, выжили только