Первая академия. Том 1

Amazerak

Лицо старшего следователя было какое-то приплюснутое, жабье. Взгляд мне тоже не нравился. Да и второй — молодой, с прямоугольной физиономией — производил не самое приятное впечатление.

— Господа, без адвоката я ни на какие вопросы отвечать не стану, — отрезал я.

— Господин Васильев, мы вас надолго не задержим. Вас ни в чём не обвиняют. Это простая формальность, — попытался надавить второй следователь.

— Нет, без адвоката разговора не состоится, — повторил я.

— Ваше право, — согласился Докукин. — Мы подождём.

Телефон

был и в этом кабинете, но я настоял, чтобы позвонить из соседнего, дабы не вести разговоры при следователях. Там я связался с Лизой и объяснил ситуацию. Новости встревожили сестру, однако она пообещала, что адвокат скоро приедет. Оставалось ждать.

Дуэль откладывалась. Пока приедет адвокат, пока мы с ним обсудим план действий, уже наступит вечер, ещё и допрос неизвестно сколько продлится.

Через полчаса я снова позвонил Лизе, она сказала, что адвокат в пути, однако его прибытия мне пришлось ждать ещё целый час.

И вот дверь распахнулась, и в кабинет быстрым шагом вошёл солидный господин лет пятидесяти. На нём были коричневый костюм-тройка, длинное чёрное пальто, на голове — котелок, в руках — кожаный чемоданчик.

— Без моего разрешения ничего не говорите, — стал меня наставлять адвокат, когда мы остались одни. — Если я буду возражать, молчите. Бумаги какие-нибудь у них есть? Ордер? Угу, что ж… Тогда придётся выполнить их требование. Но в любом случае, вы имеете право не отвечать на те вопросы, на которые не хотите. Если всё же отвечаете, то делайте это в краткой форме. Как можно меньше подробностей.

— Как думаете, о чём будут спрашивать? — поинтересовался я.

— Скорее всего, про вашего отца. Возможно, спросят, где вы находились во время арестов. Я не думаю, что стоит тревожиться. Будь что-то серьёзное, вас бы вызвали на Пречистенку. Но, как вы понимаете, мне доподлинно не известна цель их визита, разберёмся по ходу дела. Главное, не говорите лишнего, держитесь спокойно, твёрдо. И всё будет хорошо.

Всё это время оба следователя ждали нас в соседнем кабинете. Но разговаривать мы с ними отправились в другую комнату — зал заседаний с длинным столом по центру. Адвокат внимательно изучил бумагу, после чего мы с ним сели по одну сторону стола, а жандармы — напротив. Молодой достал из папки тетрадь и ручку, старший начал допрос.

Как и предполагал адвокат, первым делом следователи захотели узнать, где я находился в день смерти отца и в следующие дни.

— Я ходил в институт, — ответил я. — В свободное время был на съёмной квартире. С двадцать шестого августа гостил у Елизаветы Михайловны, моей троюродной сестры.

— Вам было известно о происшествии? — спрашивал Докукин.

— Да.

— Кто вам сообщил?

— Сестра.

— Елизавета Михайловна?

— Лидия.

— Почему вы поехали именно к Елизавете Михайловне?

— Она попросила приехать.

— Зачем?

— Не знаю.

— Разве она вам не сказала?

— Протестую, — вклинился адвокат. —

Алексей ответил на вопрос. С вашей стороны это — давление.

— При вас Елизавета Михайловна встречалась с кем-нибудь? — продолжил спрашивать Докукин.

— С отцом её мужа и с главой рода Оболенских.

— Это всё?

— Больше мне ничего неизвестно.

— Хорошо… — Докукин на пару секунд задумался, в этом время его напарник быстро записывал что-то в тетради.

— Как вы оказались в данном учебном заведении? — проговорил старший следователь, собравшись с мыслями.

— Поступил, как и все.

— Вы были изгнаны из семьи, как отпрыск, не унаследовавший дар рода. Здесь невозможно учиться, не имея дара.

— Алексей, можете не отвечать, — снова влез в разговор адвокат. — Господин Докукин, если интересен данный вопрос, можете обратиться к соответствующим документам при наличии разрешения.

— Погодите, — воспротивился Докукин. — Отец Алексея обвиняется в государственной измене. Есть основания подозревать, что он так же скрыл дар сына.

— Однако доказывать это — ваша работа.

— Ладно, допустим… Алексей, до июня этого года вы проживали в родительском особняке в Ярославле, — снова обратился ко мне Докукин. — Ваш отец встречался с кем-то из других дворянских семей?

Все последующие вопросы касались моей жизни в Ярославле, а конкретно того, с кем и когда встречались мои родители, кто ходил к нам в гости и тому подобное. На большинство вопросов я отвечал «нет», «не помню», «не помню». Даже врать не приходилось. Я действительно ничего не помнил. И уж тем более, вряд ли Василий Дубровский вёл тайные дела при своём немощном сыне, которого собирался вытурить из дома.

Пару раз Докукин попытался прицепиться к моим словам и задавал вопрос с подвохом, однако адвокат тут же пресекал все подобные попытки.

Меня мурыжили около часа. Когда следователи ушли, на улице уже было темно. Мы с адвокатом задержались в комнате.

— Как думаете, меня в чём-то подозревают? — спросил я.

— Сказать наверняка невозможно. Вопросы были стандартные, ничего примечательного. Кроме того, в деле ваше имя никак не фигурирует. А суд состоится через две недели. Если бы на вас что-то было, вы уже находились бы под арестом.

— Нас с отцом подозревают в сокрытии дара. Это очень серьёзно?

— Не берите в голову. Они просто пытались зацепиться.

— Значит, ваше мнение, что я пока вне подозрений?

— Именно. Однако вы должны понимать, что человек, убивший вашу семью, коварен и хитёр.

— О, я не испытываю иллюзий.

— Лично я на вашем месте на какое-то время уехал бы из страны, но не столько из-за угрозы ареста, сколько из-за возможности покушений на вашу жизнь. Любой суд, любое делопроизводство — это бумажная волокита, это время, это служащие, которых придётся отвлечь от более важных занятий. Гораздо легче подослать убийц, особенно в нынешнее время.