Первая любовь королевы
Шрифт:
Скрывая взгляд, она сдавленным голосом произнесла:
— Коль уж вы здесь, мадам д'Амбрей, подайте мне чашку лимонада, это меня взбодрит.
Привычку пить лимонад Маргарита Анжуйская приобрела еще во Франции. Рецепт напитка приехал с ней в Англию, и виночерпий следил, чтобы лимонад всегда был свежий. Торговцы поставляли ко двору лучшие лимоны для нужд королевы. Графиня д'Амбрей со спокойным выражением на лице двинулась к резному шкафчику, открыла две створки, достала серебряные графин и чашку. Это был личный сервиз королевы, свадебный подарок кузена, короля Франции;
— Взбить вам подушки, ваше величество? — осведомилась леди Редвуд.
— Нет, наоборот, опустите, я должна отдохнуть. Миледи д'Амбрей, долго ли вы еще будете мешкать?
— Сию минуту, моя королева.
Приблизившись, она почтительно передала чашу в руки Маргариты, и та поднесла ее к губам, готовясь сделать первый глоток. В этот миг дверь, ведущая в галерею, распахнулась, как и в прошлый раз, едва не сорвавшись с петель, и Клиффорд, явившись на пороге, с лицом, искаженным жестокой гримасой, охрипшим голосом крикнул, предостерегающе выбросив вперед руку:
— Остановитесь, миледи! Остановитесь ради всего святого!
Ошеломленная, Маргарита замерла. Ужасная догадка мелькнула у нее в голове, но она не могла до конца в нее поверить. Обе дамы застыли, глядя на начальника стражи.
Клиффорд, задыхаясь, подошел ближе. Челюсти его были сжаты так, что в углах губ проступили две белые черточки; он бросил мрачный, ничего доброго не предвещающий взгляд на фрейлин и сдавленно выговорил:
— Подождите, моя королева. Не пейте. Ибо… — спазм сжал ему горло, — ибо у меня есть основания полагать, что, выпив это, вы будете отравлены.
Вся кровь отхлынула от лица королевы, в синих глазах мелькнул ужас. На миг воцарилась тяжелая, давящая тишина, прерываемая только хриплым дыханием Клиффорда.
Первой нарушила молчание графиня д'Амбрей.
— То, что вы говорите, сэр Клиффорд, я воспринимаю как личное оскорбление, — произнесла она, и в ее речи слышался усилившийся французский акцент. — Неведомо, чего вы добиваетесь, являясь в опочивальню ее величества с такими неслыханными обвинениями, но я давно доказала, что верно служу королеве, и готова доказать свою верность еще раз.
Лицо графини было бледно, как и у всех в этой комнате, но в темных глазах светилось негодование.
Она спокойно приблизилась к буфету, достала кубок, наполнила его до краев лимонадом и решительно выпила его на глазах у королевы и Клиффорда.
— Клянусь своей верой и своей душой, я не могла дать ее величеству отравы. — Губы графини нервно дрогнули: — Не понимаю, как вы додумались до столь нелепого обвинения, милорд
Что-то в тоне графини показалось Маргарите преувеличенным, но, скованная страхом, она ничего не могла сейчас толком понять. Пытаясь сдержать дрожь в теле, она поглядела на серебряную чашу, которую все еще держала в руках, и неуверенным голосом спросила:
— Что вы скажете на это, сэр Клиффорд?
Начальник стражи приблизился и забрал чашу из рук королевы.
— Готов дать
Он метнул на леди Матильду поистине устрашающий взгляд
— Каким же образом она могла это сделать? — слабым голосом спросила Маргарита, стыдясь самой себя за то, что не может совладать со страхом. — Вы видели, сэр Клиффорд, она пила тот же напиток, что подала и мне. Так как же можно обвинять леди д'Амбрей в том, что она…
Она не договорила. Сердце у нее бешено забилось при одной мысли о том, что ее первая дама, француженка, женщина, которая, казалось, больше всех достойна доверия, оказалась предательницей, вступила в сговор с недругами и это через ее руки проходили все сведения о жизни королевы, которые позже получал Йорк… При одной мысли о том, что такая измена, такой удар в спину возможен, лишил Маргариту, ослабевшую после родов, дара речи и привычной ясности ума. Она сидела молча, переводя взгляд с Клиффорда на Матильду д'Амбрей, и у нее едва заметно, по-детски дрожали губы.
Клиффорд резко произнес:
— Не берусь сказать, чья рука направляла графиню. Это выяснится позже. Не берусь так же утверждать, как именно вас намеревались отравить. Не исключено, впрочем, что весь напиток не отравлен, а ядом натерты только стенки вашей чаши, моя королева, такие случаи известны. — Он бросил колючий взгляд исподлобья на леди д'Амбрей: — Я оберегал благополучие королевы как только мог. Ни один человек, входивший в Вестминстер, не избегал моего наблюдения. Однако мне потребовалось много времени, чтобы допустить, что яд может быть пронесен во дворец женщиной, которой доселе не касалась даже тень подозрения.
Он повернулся к Маргарите, склонил голову:
— Если будет на то ваша воля, миледи, я сделаю то, что положено в таких случаях.
Маргарита лишь слабо кивнула. Она не в силах была возражать сейчас. Страх, завладевший ею, парализовал все прочие чувства, даже гневаться она теперь не могла. В глубине души хотелось, чтобы все это оказалось неправдой и чтобы сэр Хьюберт ошибся. Но, видит Бог, он редко ошибался в своих подозрениях. Так же, как и сердце самой Маргариты… а сердце ей сейчас подсказывало, что она и вправду была на волосок от гибели. Поэтому королева не сказала ни слова в защиту своей дамы и предоставила Клиффорду полную свободу действий.
По его приказу явилась стража и увела графиню д'Амбрей. Затем был призван венецианец Барди для проверки случившегося. Он пришел с канарейкой в клетке, изучил содержимое чашки и налил несколько капель птице, которая и прежде служила ему для опытов. Клиффорд застыл в молчании, сцепив зубы и сложив руки на груди, только огонь в его желтоватых глазах выдавал, как нетерпеливо он ждет результатов. Маргарита тоже застыла, не сводя глаз с роковой чаши, стоявшей совсем рядом — рукой можно было дотянуться… Ни говорить, ни двигаться она не могла, в синих глазах стояли слезы.