Первая министерская
Шрифт:
— Отдых! — скомандовал Козявка и поднял руку. Лошади остановились и стали пускать пену.
— Разве так пускают пену? — рассердился Казацкий на маленького Салтана. — Ты просто плюешься. Видишь, перепачкал мне брюки.
Маленький Салтан зафыркал в ответ еще сильнее и стал гарцевать на месте.
— Я командовал — отдых! — рассердился Козявка. — Не хочешь слушаться, иди домой!
Маленький Салтан сделал сердитые глаза и тупо уставился в стену.
— Раз отдых, так могу делать что хочу, — цедил он сквозь
— Славные казаки! — вдруг начал Козявка. — Сегодня мы совершим лихой набег на земли врагов…
— Ур-р-ра! — закричали воодушевленные салтановцы.
— Стройся! — скомандовал ободренный энтузиазмом бойцов Козявка.
Сотня помчалась рысью вслед за своим атаманом вниз по кривому переулку, который огибал подножие холма Святой Троицы.
Внизу на поросшей травой площадке Козявка остановил отряд.
— Устроим военный совет, — предложил он товарищам. — Прежде всего — отступать прямо наверх к Салтанам. Но, чтобы не было скандала, проходить через боковую калитку.
— Слушай, Козявка, ты хочешь повторить тот наш набег?.. — смущенно перебил вождя Салтан.
Козявка кивнул головой утвердительно.
— Какой набег? — заинтересовались прочие салтановцы.
— Гм… — гордо улыбнулся Козявка. — О некоторых подвигах вождей знают только вожди.
Но Салтан не выдержал.
— У, тут такое было!.. Мы у Мойши-бондаря растаскали все клепки и разбросали по улице. У его соседа выпустили свинью. Вывеску портного Гайсинского прицепили к дому дьякона. А на стенах и дверях понаписывали такое, что спаси, господи.
— А верно, ребята, — загорелся вдруг Казацкий. — Давай выдумаем что-нибудь такое особенное… Например, как в романах гвардейцы… Двери гвоздями забьем. Или у порога яму выкопаем… У Салтанов саперные лопатки есть.
— Или уличные фонари вывернем! — предложил младший Салтан.
— Или напакостим!
Старший Салтан молчал.
— Слушай, Козявка, — перебил он наконец младших братьев. — Иди, я тебе что-то скажу.
Он отвел Козявку в сторону и зашептал ему на ухо:
— Знаешь, я слышал у отца в кабинете, будто к нам еврейская дружина самообороны приехала… сто пятьдесят человек… Тайком… И у всех револьверы и бомбы. Может быть, не стоит сегодня?
— Ну-у!.. — Козявка оттопырил нижнюю губу, что должно было означать величайшее презрение. — Подумаешь, оборона!.. Казаки — и вдруг испугались… Тем более нам нужно совершить налет. Кто не боится, тот со мною! — обратился он к армии.
Армия дружно, как один, шагнула вперед.
Струсивший было есаул занял свое место.
— Спрячьтесь здесь и ждите моего сигнала, — скомандовал Козявка. — Я крикну: ко мне! — тогда делайте шум.
Салтановцы тесно прижались к задней стене низкого свинарника.
Потревоженная свинья хрюкнула, перевернулась на другой бок, хлюпнула по жидкой грязи и затихла.
— Есаулы, со мной! — скомандовал
За дверью послышался женский старческий голос:
— Кто там?
— Пожалуйста, откройте! — ласково попросил Козявка.
Дверь открылась. На пороге показалась сгорбленная старуха. Белый платок узкими заячьими ушами свисал низко, чуть ли не до пояса. На остром, как полумесяц, лице горели черные восточные глаза.
— Кого вам нужно? — спросила она Козявку.
— Здесь живет портной Егоров?
— Какой портной, когда здесь живет жестянщик Зелихович. Вы разве неграмотный?
Она показала длинным костлявым пальцем на крошечную вывеску.
— А нам сказали, что здесь живет портной Егоров.
— Так я же вам говорю… никакого Егорова нет. Я такого не слышала. Может быть, это на Старом базаре?
— А здесь что же — Новый базар? — грубо перебил старуху Салтан.
— Какой базар? Здесь никакого базара нет.
— Как нет базара, когда здесь живут жиды!
Старуха поспешила в глубину темных сеней. Белый платок с длинными концами дрожал, колыхался в темноте. Она пыталась закрыть дверь. Но Салтан вставил носок сапога между дверью и рамой.
— Вы бы шли себе, милые паничи, домой, — дрожал голос старухи. — Я вижу, вам никакого портного не нужно. А у нас никого нет дома.
— Нам нужно портного Егорова! — с тупым упорством твердил Козявка, наступая на старуху. Оба есаула уже шаркали подошвами по земляному неровному полу сеней, щелкая нагайками и каблуками.
— Ну, вы, идите, идите! — Цепкими, высохшими пальцами старуха схватила Козявку за кушак и толкнула его к порогу на улицу в лунную ночь, светлым пятном переступившую порог вслед за гимназистами.
— Прочь лапы! — зашипел Козявка и ударил козьей ножкой по костяшкам высохшей руки.
— Ой, какие вы шутки шутите! — заплакала вдруг старуха. — Вы бы шли спать!
— Говори, где живет портной Егоров! — твердил свое Козявка.
Салтан сорвался с места. В темноте он резко рванул плетью по воздуху. Плеть щелкнула по какому-то жестяному, больно зазвеневшему предмету.
— Что ты нас разыгрываешь? — завопил Салтан во все горло. — Говори, где Егоров!
— Ко мне! — командирски бросил на улицу Козявка.
Тени бесенят заиграли на лунных пятнах вытоптанного, запущенного двора. Хороводом злых духов они пошли вокруг маленького домика, закружились, запрыгали, словно лунный воздух напоил их вином буйства и неистовства.
Козявка толкнул старуху во тьму. Она распласталась в углу сеней, и концы платка перестали белеть перевернутыми ушами. Салтан и Черный без разбору пинали теперь ногами какие-то предметы. Трещали доски, звенела жесть, рвались какие-то нищенские тряпки, которым даже в бедной семье место только в сенях.