Первая мировая и Великая Отечественная. Суровая Правда войны
Шрифт:
3. Комментируя данные Института военной истории МО РФ о потере только 12.7 5 гв. ТА 500 танков, автор считает: «... у нас нет причин не соглашаться с мнением специалистов, которые имеют более широкий доступ к материалам ЦАМО» (ВИА, №39, с. 163). Убедительно. Однако когда я привел данные этого же института о реальном составе 5 гв. ТА — «... 1100 (данные Института военной истории)» (ВИА № 43, с. 106), то оказалось, что «... приведенное В. Сафиром число танков — 1100, не подтверждается документами». Железная логика. Сомневающихся адресую к первоисточнику, с которым автор, как я понял, не знаком: «Стратегические решения и Вооруженные Силы». М. 1995. т.1, с.307: «... и выдвигавшейся 5-й гв. танковой армии (5 корпусов, до 1100 машин)».
Автор к тому же упрекает меня в том, что я не согласен с выводами «К. Г. Фризера уже с позиций сегодняшнего дня» о ничейном исходе танкового сражения 12 июля. Да, не согласен, так как:
• приведенные В. Замулиным и Л. Лопуховским документальные
• Фризер выступал отнюдь не с «позиций сегодняшнего дня», как почему-то утверждает автор, а согласно сноске «6» — 10 (!) лет назад, 12.07.93 г. на Московской юбилейно-парадной конференции, практически не имея доступа к нашим архивам и основываясь главным образом на крайне недостоверных мемуарных сведениях. И что говорить о Фризере, когда наш уважаемый автор честно заявляет («с позиции сегодняшнего дня»), что «... не удалось найти в архиве полные сведения о потерях танковой армии».
• Да и Фризер с коллегами разобрались в своих разночтимых подсчетах танковых потерь Вермахта только 3 года спустя, на Ингольштадтской научной конференции (1996 г.), перевод которой (возможно, ошибаюсь) у нас до «сегодняшнего дня» не без умысла отсутствует, и материалы ее никто не комментирует. Так что более достоверный анализ реальных танковых потерь сторон на прохоровских полях откладывается на неопределенное время.
И последнее — о 160 танках 5 гв. ТА по состоянию на 9 августа 1943 г. при передаче армии Степному фронту. Объясню свою «некорректность»:
• автор утверждает, что к 3.08 армия была укомплектована до штата. Тогда возникает вопрос: а куда же испарились за 6 дней порядка 700 (!) танков, если о столь «кровопролитных» боях нет никаких следов в официальных изданиях и не опубликованы соответствующие боевые документы — выписки из дневника боевых действий 5 гв. ТА? Да и Лев Николаевич ни одного подобного документа, как говорят, на стол не положил. Вот если он документально докажет столь масштабную потерю танков, то я тут же признаюсь в «некорректности»;
• к тому же автор, видимо, забыл (напоминаю!), что Ротмистров в своей книге («Стальная гвардия». М. 1984) кроме безвозвратных потерь назвал и количество поврежденных — более четырехсот танков! Я же считал (так принято) общие потери, причем только ориентировочный порядок этих цифр, не занимаясь бесперспективным подсчетом, сколько безвозвратно потеряно «Тигров» — 5 или больше. Поэтому, проведя несложный арифметический подсчет, легко убедиться, что в диапазон «до 80%» (то есть от 70 до 80) практически вписываются все потери 5 гв. ТА, как безвозвратные (участвовавшие только в первом боевом дне -500:670=75%), так и приведенные выше общие за два боевых дня.
Мое утверждение о том, что «приведенные данные потерь сторон в процентном соотношении ни о чем не говорят», относится к конкретному факту непосредственного столкновения двух сторон 12.07. В этом случае победитель тот, у кого реальный остаток (а не %) больше в сочетании с суммарным превосходством по Комплексу боевых свойств (КБС). Простой пример. Встречный бой танков 10 против 10. Одни теряют 9 танков (90%), другие — 8 (80%). Проценты запредельные, но два
оставшихся (при 80% потерь) уверенно добивают в неравном бою одного. По проценту потерь во всех армия развитых стран общее состояние части или соединения оценивают после боя. Системы расчетов при этом практически одинаковы, и процентные отклонения минимальны. Такая методика оценок (например, японских специалистов) приведена в «НВО» (№ 26, 2003): «при потерях в 30% войсковая часть теряет боеспособность, а при 50% потерь — это разгром» (у 5 гв. ТА практически все «%» за 50). А теперь попробуйте определить, какой формулировке в схоластическом сопоставлении (по Лопуховскому) следует отдать предпочтение (о 5 гв. ТА) — «потерпела поражение» или «проиграла»?. Я, например, учитывая опубликованные автором проценты потерь 5 гв. ТА и 2 ТК СС, принципиальной (глубинной) разницы не улавливаю. Будем считать, что не разобрался.
Завершая этот обзор, можно с уверенностью сказать, что в рассматриваемых материалах, равно как и в обосновании некоторых спорных позиций, для читателей значительно полнее открылись ранее неизвестные, документально подтвержденные эпизоды гигантского танкового сражения 12 июля 1943 г.
Следует всегда помнить, что Прохоровское поле является символом памяти павших в яростной схватке не одной тысячи наших героических танковых экипажей и воинов других родов войск в ходе всей Курской битвы. О таком сражении должна быть сказана вся Правда, ибо ее признание и есть истинное уважение погибших. Да и выжившим не нужна рафинированная правда о прошедших боях, ибо эта неправдоподобная «сусалыщина» оскорбительна. Очевидно, что Правда этого подвига, даже запоздалая, работает на будущее, поэтому чем меньше пятен мы оставим в прошлом, тем оно будет чище.
История рано или поздно всем воздаст по заслугам.
«Иногда лучше промолчать»
(Из TV-рекламы)
Уважаемая редакция! В «Независимом военном обозрении» № 16 с. г. опубликована статья «Рейтинг полководцев Второй мировой войны», подготовленная авторским коллективом Академии военных наук (АВН). Казалось бы, благое начало — по прошествии без малого 60-ти лет после разгрома гитлеровской Германии, АВН, наконец-то, отважилась оценить по достоинству, якобы без всякой предвзятости, заслуги полководцев — командующих фронтами и флотами (в статье «Флагами»?). Воодушевляло и заявление авторов, что «военное наследие (достижение советского военного искусства - В. С) при творческом и критическом использовании сохраняет свое актуальное значение и в современных условиях». Ну, и отлично, ибо давным-давно следовало бы уже рассказать народу России о том, как наши полководцы командовали: кто лучше, кто хуже, у кого удач было больше, у кого меньше, кто бережливо относился к самому дорогому в армии — советскому солдату (цена Победы!), а кто вспоминал о нем только при написании посвящения к своим мемуарам, и кто, наконец, в этом ответственном (полководческом) деле просто не преуспел. Можно было надеяться, что авторы при определении «рейтинга» учитывали, кроме всего прочего, и общепризнанный постулат (в статье он умышленно достаточно четко не прозвучал): «Чем выше уровень полководческого мастерства, тем меньше потерь, и, наоборот, чем больше потери, тем уровень этого мастерства ниже».
334
Псевдореминисценция — нарушение памяти (вид парамнезии), состоящее в расстройстве локализации по времени и месту событий, действительно происходивших. — Словарь иностранных слов. — М., 1987.
Статья опубликована в журнале ВИА, № 9(57), 2004 г.
Однако ознакомившись с предложенным полководческим «построением», стало понятно, что ни о какой объективности этого «рейтинга» разговор вести нельзя. Это касается главным образом «призовой» (определяющей) тройки как наших полководцев, так и полководцев «со стороны противника». Складывается впечатление, что рейтинговые баллы выставлялись отнюдь не в ходе обсуждений на научных советах (совещаниях), объективно оценивая по известным архивным материалам реальные достоинства каждого полководца, а на каких-то скорее всего партийных собраниях (посиделках), где идеологические и лично-партийные пристрастия «судей» имели подавляющий приоритет над достоверностью исторических документов.
Однако ответ на естественный вопрос: «А судьи кто?», развеял все надежды на то, что при «рейтинговом ранжире» использовались именно объективные показатели последних разработок на основе уже опубликованных документов.
На самом же деле, согласно традициям АВН, в ряде случаев предпочтение было отдано идеологическим оценкам советского (сталинского) периода. И в этом нет ничего удивительного, так как «руководителем исследовательской группы» являлся М. Гареев — главный запевала сочиненных в советские времена мифов о Великой Отечественной войне и заниженных показателей безвозвратных потерь армии (без этого ему трудно обосновать тезис о превосходстве советского военного искусства в тех сражениях, в которых наши полководцы успеха не имели). Что касается участников «исследовательской группы», то многие из них, если не большинство, являются очевидными сторонниками и почитателями взглядов Президента АВН, несостоятельность которых неоднократно подвергалась справедливой критике историками, не относящимися к АВНовской команде (ранее уже отмечалось, (ВИА № 22, стр. 70), что «академия превратилась в ярмарку ученых для генералов и офицеров в отставке и запасе»). Например, некоторые из членов группы до сих пор считают Сталина «выдающимся государственным деятелем» (забыв посчитать десятки миллионов сограждан, загубленных в довоенное время и в ходе своеобразных методов ведения им Великой Отечественной войны), аплодируют, вставая в ностальгическом экстазе, при заявлении коллег, что «роль Сталина еще должным образом не оценена», пытаются воскресить пресловутые «10 сталинских ударов», говоря о «лаврах» при взятии Берлина, не соотносят их должным образом (иногда просто об этом забывают) с неоправданно огромными потерями войск и т. д. Подобный перечень столь велик, что не случайно эта группа «историков» в последнее время получила новое, достаточно точное название — «новосталинисты». Поэтому есть все основания утверждать, что значительное нагромождение субъективно-пристрастных оценок нарушает «рейтинговую» достоверность, не без умысла дезориентирует читателя и искажает ту роль, которую сыграл в достижении столь трудной Победы тот или иной полководец.