Первая оборона Севастополя 1854–1855 гг. «Русская Троя»

Дубровин Николай Федорович

Темная мрачная ночь с сильным порывистым ветром покрыла в этот день, как нарочно, развалины Севастополя. Войска, как тени, стекались со всех сторон к одному пункту – к Николаевской батарее. Соблюдая строжайшую очередь, полк за полком отходили с оборонительной линии, оставляя на ней одних охотников. Люди, в изорванной одежде, в крови, в грязи и закоптелые в дыму, брели понурив голову.

«Одни едва бредут, – пишет участник, – чуть не падая под тяжестью оружия – до того измучены они; другие несут десятки мертвых; третьи тащат изможденных страдальцев, облитых кровью, с оторванными членами; иные везут на руках тяжелые пушки; на узком

мосту режут постромки у запряженных под орудие лошадей и молча, пасмурно, перекрестясь сталкивают орудие в море, будто хоронят любимого товарища. Все пасмурны, всех гнетет свинцовое горе, и если из чьих уст вырвется слово-другое, это слово проклятия, командный крик начальника или страдальческий вопль умирающего!..»

В девятом часу вечера около моста собралась огромная куча войск, все проталкивались вперед, все хотели подвинуться ближе к мосту. Странное дело: как неохотно оставляли солдаты бастионы и батареи, так, наоборот, дойдя до моста, все торопились переправиться через него. С батарей надо было тащить силой их, тогда как у моста трудно было удержать. Из Николаевской казармы беспрестанно выносили на пристань оставшиеся тюки бумаг, госпитальные вещи и койки, на которых лежали закутанными страдальцы. Вся площадь у Графской пристани была уставлена войсками. Сильный ветер развел волнение в бухте, и протянутый через нее мост сильно колыхался. Нагруженный сплошь людьми, орудиями, повозками и по временам заливаемый волнами, он, казалось, погружался в воду.

Около полуночи на Малом бульваре взвились сначала две ракеты вместе, а потом две ракеты одна за другой. По этому сигналу охотники, оставленные на батареях оборонительной линии, и войска, поставленные за баррикадами, стали отходить к мосту. Покидая укрепления, саперы и матросы оставляли в каждом из пороховых погребов зажженные фитили различной длины, чтобы взрывы следовали не вдруг, а один за другим и по возможности с длинными промежутками. В иных местах насыпали от погреба дорожку пороха по земле и, отойдя на значительное расстояние, поджигали его. Огненные змейки эти забегали из конца в конец по всем окраинам Севастополя и стали взлетать по направлению к укреплениям багровые столбы пламени и дыма. Один за другим летели на воздух пороховые погреба с запасами пороха и снарядов. Последние, подброшенные кверху, лопались в воздухе и огненными звездами падали на землю. Угрюмая тишина ночи нарушалась страшными взрывами, от которых стонала земля и рушились полуразбитые стены домов некогда веселого и оживленного города.

Все, что было горючего на бастионах, загорелось, и вскоре Севастополь, как бы прощаясь с героями-защитниками своими последними пламенными взглядами, опоясался огненным поясом.

При виде пожара грустные лица солдат на время прояснились: они видели, что врагу останется только груда камней и пепла. Чувство радости охватило всех, в войсках послышались говор, а порой и веселая шутка.

Переправа между тем продолжалась и шла успешно.

Всю ночь между войсками ходили начальник штаба гарнизона свиты Его Величества генерал-майор князь Васильчиков и генерального штаба полковник Меньков, направляя колонны к тесному выходу между Графской пристанью и Николаевской батареей.

Около 12 часов ночи подошел к ним состоявший при начальнике штаба капитан Воробьев.

– Приказание вашего сиятельства исполнено, – сказал он князю Васильчикову. – От последней линии баррикад до библиотеки и оттуда к Морской улице –

пожар подготовлен, и ровно в 12 часов вся линия домов запылает.

– Есть ли костер под библиотекой? – спросил отрывисто князь Васильчиков.

– Зарево библиотеки будет сигналом для общего пожара – все готово! – отвечал капитан.

Разговаривавшие направились к стороне баррикад. Спустя несколько минут библиотека и вся линия домов на Екатерининской и Морской улицах были уже в пламени.

– Поторопились зажечь – еще нет двенадцати часов, – сказал равнодушно капитан Воробьев. – Вишь, как трещит – теперь и не уймешь его!

– Уже поздно. Не останавливайте пожара, – сказал князь Васильчиков. – Неприятель молчит. Бог даст, переправа совершится благополучно!

– Не забыли ли вы костра под святым собором? – спросил полковник Меньков капитана Воробьева.

– Будьте покойны, – отвечал тот, – церковная утварь по возможности спасена, церковь внутри уже горит, и, кроме обгорелых стен, враг ничего там не найдет!

В самом непродолжительном времени пожар охватил весь город. Темная ночь ярко освещалась заревом, сильный ветер раздувал огонь, переносил его с одних развалин на другие, выл и плескал волны о берег. Скоро все слилось в одну общую массу пламени и дыма, посреди которых слышались треск и гром взрывов, и свист ветра. И вдруг в пламени блеснет пламя еще ярче и, как молния, осветит окрестность: то летит на воздух пороховой погреб или погреб с ядрами, гранатами и бомбами.

Багровым огнем занялось все небо, и начались последние вздохи многострадального Севастополя.

Освещаемые заревом пожаров войска продолжали переправляться на Северную. По обе стороны моста лежало мрачное волнующееся море. Направо мелькали еще темные громады наших кораблей, которые приказано было затопить.

По всей бухте скользили взад и вперед баркасы, шлюпки и пароходы, с пыхтеньем выкидывавшие огнистые снопы искр в клубах густого черного дыма.

Едва видный неопределенный образ парохода по мере приближения к Южной стороне постепенно светлел, и, наконец, ярко освещенный пламенем пожара, он подходил к берегу. Нагрузившись войсками, пароход снова тонул во мраке, изредка являясь в более освещенном пространстве, и тогда каждая его веревка, мачта и рея, казалось, были раскалены, пылали огнем.

Плавучий мост, покрытый сплошь людьми, качался под тяжестью народа и обозов.

Перебравшись на Северную, каждый оборачивался назад, чтобы еще и в последний раз, взглянуть на пылающий город. Картина всеобщего разрушения представлялась глазам обернувшихся. Видно было, как пылали библиотека и собор, как догорали Александровские казармы, как горели морские казармы, Артиллерийская слободка, часть Корабельной и, как огромный погребальный факел, горел ярче всех кран, поставивший на своем веку много мачт на кораблях славного Черноморского флота.

К 8 часам утра переправа войск на Северную была окончена. В это время выехали из города начальник гарнизона граф Остен-Сакен и начальник штаба князь Васильчиков. С последними пароходами войск отплыли от берега с Корабельной стороны генерал-лейтенант Шепелев и вице-адмирал Панфилов; с Графской пристани, отправив последний пароход, поехал капитан 2 ранга Воеводский, а по мосту в хвосте Тобольского полка перешел генерал Хрущев с капитаном Воробьевым. В Севастополе не осталось никого, кроме нескольких человек смельчаков, прикрывавших отступление и поддерживавших пожары.